Главный пульмонолог области раскрыла подвохи прохладного и сырого сахалинского лета

– Юлия Юрьевна. А как же рекомендации дышать целебным морским воздухом?

– На юге страны это полезно. Там, как правило, высокое атмосферное давление и влажность существенно ниже, чем на Сахалине. Морской воздух в тёплых регионах не наводняет дыхательные пути. Я защитила кандидатскую на тему «Особенности течения бронхиальной астмы в условиях муссонного климата Сахалина». Наши больные, как правило, метеозависимы и очень реагируют на туманы. Я даже рекомендую увеличивать дозу лекарства, которое принимает больной, ориентируясь на метеосводки, перед туманами за день-два.

– Советуете астматикам уезжать с острова в июне?

– Это необязательно. Сейчас можно подобрать терапию, которая позволит больному жить полноценной жизнью в любых климатических условиях. Существует таргетная терапия – это новое слово в лечении бронхиальной астмы. При разных фенотипах астмы мы работаем с клетками-мишенями. Блокируя их, у пациента не развиваются тяжелые обострения, значительно сокращаются госпитализации и число вызовов скорой медицинской помощи. Это пациенты с трудноконтролируемой бронхиальной астмой, но их число невелико – около пяти процентов от всех астматиков. В стационаре используем эту терапию уже три года, амбулаторно же – первый год. И результаты есть: пациенты, утратившие обоняние, начали чувствовать запахи, улучшилось общее состояние.

– Хватает ли пульмонологов у нас в регионе?

– На сегодня в области работает десять таких специалистов. Большинство из них пришли в так называемый ковидный год. Раньше на весь Южно-Сахалинск амбулаторный приём вела только я. А пациентов из других районов лечили два врача, работавших на четверть ставки. Сегодня в областной больнице у нас три пульмонолога, по одному в городской и железнодорожной больницах. В поликлинике №4 Южно-Сахалинска, в которой работаю и я, терапевт прошла обучение и может теперь работать в этом направлении. И в диагностический центр приехала девушка после ординатуры во Владивостоке. Перспективный молодой врач.

В районах ситуация не такая хорошая, как в областном центре. Там всего один врач – в Поронайске. Пациентам из других округов сложнее. Но ситуация не безвыходная, появилась возможность проводить телеконсультации. Областная больница занимается этим, я добиваюсь сейчас, чтобы и наша поликлиника №4 тоже получила право консультировать по видеосвязи, а не только по телефону. Когда человек, допустим, лежит в стационаре, нужно скорректировать терапию, уточнить диагноз и прочее, телеконсультации здорово выручают.  

– Чем чаще всего болеют сахалинцы?

– Астма, постковидные осложнения. Случаются, к сожалению, и очень редкие болезни. Одного такого пациента нам удалось спасти, договорившись с московской клиникой о пересадке лёгких. Юноша поступил в областную больницу. При обследовании была диагностирована редкая болезнь, при которой повторяется пневмоторакс. Она встречается по статистике у одного-двух человек на миллион. При пневмотораксе лопаются легкие. Если вовремя не оказать медпомощь, может наступить смерть. Развился недуг у него внезапно. Парень – спортсмен, постоянно проходил медицинские обследования. И тут такое горе. Случилось это в 2020 году, когда свирепствовал ковид. Отправить его в Москву на операцию по пересадке было невозможно – стационары все переполнены. А ведь пациента надо дообследовать, а потом какое-то время ожидать, когда появится донорский орган. Вообще, пересадка лёгких – редкая операция. Сердце людям пересаживают в четыре раза чаще. Мне тогда пришлось связаться с главным пульмонологом России. Ждал наш пациент операции четыре месяца. Но всё закончилось благополучно. Трансплантация прошла успешно, парню поменяли лёгкие, сейчас он чувствует себя хорошо.

Второй случай это го же редкого заболевания произошёл  с подростком несколько лет назад. Семья отдыхала во Вьетнаме. Ребёнок начал задыхаться, давление сильно упало. Местные врачи лечили его больше месяца. И транспортировать таких больных очень сложно. Тогдашний губернатор области Олег Кожемяко распорядился, чтобы мальчика доставили бортом МЧС из Вьетнама в Москву. В столице ему сделали операцию, ушили и прижгли повреждённый орган. Ещё несколько лет состояние ребёнка было удовлетворительным, но произошёл рецидив, и болезнь снова дала о себе знать. Неделю назад он улетел в Москву. Сейчас ждёт донорский орган. Главный пульмонолог России опять проявил участие, прислал личное приглашение на госпитализацию в НИИ им. Склифосовского.

– Насколько хорошо технически оснащена пульмонологическая служба в нашем регионе?

– Не всё у нас есть, честно скажу. Нам необходим бодиплетизмограф. Он определяет лёгочные объёмы и диффузию газов. Пациенты с отдышкой, пережившие ковид, с подозрением на лёгочный фиброз нуждаются в таких обследованиях. Один такой аппарат позволил бы оперативно ставить диагнозы пациентам со всей области. Когда ещё проектировалось здание нового корпуса поликлиники №4, мы делали запрос на покупку этого оборудования.

А вообще хочу сказать, что наш регион обеспечен, к примеру, компьютерными томографами лучше, чем, пожалуй, любой другой субъект страны. И в нашей поликлинике будет установлен один. Мы скоро будем лечить, как в Америке, когда врач, вместо осмотра, сразу отправляет пациента на томографию.

– А как дела с лекарственным обеспечением? Можно ли опасаться перебоя поставок из-за санкций?

– Мы держим контакт со всем компаниями, которые поставляют нам препараты, в том числе и с зарубежными, европейскими. Никто эту работу не свернул, реализуется товар по тем же ценам, без накруток. Что касается именно моей работы, бронхо-лёгочных препаратов, мы никаких сбоев с поставками не прогнозируем, я спокойна.

Вообще, мы не ограничены в подборе лекарств. Та же таргетная терапия – в других субъектах врачи о ней только мечтают. У нас же всё это закупаются, как и более распространенные медикаменты. Я в пандемию работала в ковидном госпитале в Корсакове, мы имели возможность лечить новейшими лекарствами. Один из них – на основе моноклональных антител. Препарат вводится пациенту в самом начале инфицирования. К нам поступали люди из сосудистого центра – перенесшие инфаркт, инсульт, стентирование, которые контактировали с больными ковидом. Мы вводили им этот медикамент и пневмонии у них не развивались. А сейчас у нас в области есть так называемые доконтактные препараты на основе моноклональных антител. Они показаны тем, кому нельзя прививаться, эдакая пассивная иммунизация.

– Вы рекомендуете сейчас прививаться от ковида? Или же нам удалось победить эту болезнь?

– Мы не знаем, что нас ждёт впереди и как вирус себя проявит. Израиль проводит уже пятую вакцинацию, для сведения. А у нас их было всего три. Я, если честно, жду вакцину назальную, которой ревакцинировался наш президент. А до этого прививалась живой вакциной «КовиВак». И я не болела ни разу, даже этой зимой, когда заражалось очень много людей. А ведь я работала и в Корсакове, и в «Коммунарке».

Защищать себя надо. До ковида мы прививали пневмококковой вакциной «Превенар» людей из Южно-Сахалинского Дома-интерната для престарелых и инвалидов. До этого смерти от пневмоний среди них, к сожалению, были очень частыми. А когда случилась пандемия, от ковида никто из них не умер, а от пневмоний – буквально несколько человек. Я сейчас пишу научную статью об этом.  

– Расскажите об опыте работы в клиническом центре в Москве.

– В конце 20-го года у нас на Сахалине для лечения больных с ковидом активно назначались антибиотики. Это сейчас мы знаем, что они нужны только когда случается бактериальное осложнение. Вот, чтобы изучить этот вопрос я попросила отправить меня в «Коммунарку». Начальство моё не поддержало этот порыв. Тогда я сама, в свой отпуск, поехала набираться опыта. Главный пульмонолог страны рекомендовал меня. Денис Проценко, главный врач больницы, согласился. Работала я сутки через сутки. Перед этим за свой счёт прошла стажировку по всем неотложным состояниям, всё-таки я врач поликлиники. Целый месяц отработала в главном ковидном госпитале страны. Было очень тяжело. Сутки на ногах отстоишь, потом нужно с документами поработать. Зато так сдружились в коллективе, до сих пор переписываемся.

Столичные врачи тогда и рассказали, что первые два месяца пандемии использовали антибиотики в обязательном порядке и пришли к выводу, что это нецелесообразно и даже вредно. Новые методы мы начали применять и у нас, на Сахалине.

К слову, я первая, кто вот так просто приехал из региона в «Коммунарку» работать. На стажировку – да, приезжали. Но чтоб месяц плечом к плечу, на передовой – такого не было. Кстати, московская больница прекрасно оснащена. Я пять лет назад стажировалась в Японии, так вот она современнее, чем больницы во всех префектурах Токио.

– Вы очень смелый врач.  

– В 1995 году случилось страшное нефтегорское землетрясение, я работала тогда в Охинской больнице. У нас всё отделение было – сплошь молодые врачи. Когда произошла трагедия, доктора, мои коллеги, все ринулись на сортировку пациентов – оказывали первую помощь, оперировали, спасали жизни. Подмога с большой земли то пришла не в первые же дни. Работали сами, как могли, на износ. Помню, отметили какими-то наградами тогда начмедов, главных врачей. А подвиг обычных докторов остался незамеченным. Мы не спали сутками тогда, про дом забыли. Это колоссальная нагрузка, конечно. После такого опыта не страшно уже ничего. Правда, жить в многоэтажке я не рискую. В Южно-Сахалинске с семьёй поселились в малоэтажном доме. Так спокойнее.

Досье

Юлия Хижняк – врач пульмонолог городской поликлиники №4 Южно-Сахалинска. С 1991 по 2001 года работала в Охинской центральной больнице врачом-ординатором и заведующей терапевтическим стационаром. Переехав в областной центр, Юлия Юрьевна трудилась в Диагностическом центре, заочно обучаясь в аспирантуре. Девять лет она проработала в областном минздраве, параллельно ведя приёмы в поликлинике №4. Сейчас главный пульмонолог консультирует пациентов в нескольких медицинских учреждениях региона.