Сердечных дел мастер
Один из пациентов кардиолога Станислава Барабанова утверждает, что, когда его жизнь висела на волоске, он видел сверху свое тело и реанимационную бригаду
Известный в регионе врач-кардиолог Станислав Барабанов, работающий в Сахалинской областной больнице, в этом году отметил свое 50-летие. Наше интервью – о том, куда из больниц уходят врачи, о мифах в деле поддержания здоровья и о том, что нужно делать, чтобы сердце служило своему хозяину верой и правдой.
– Станислав Алексеевич, в вашем роду вы – первый врач, лечащий людей. Что повлияло на решение связать свою судьбу с медициной?
– Моя мама мечтала, чтобы я стал педиатром. Кардиология, конечно, это не педиатрия. Сейчас мама гордится мной, дай Бог ей здоровья! Уже в пятом классе я знал, что стану доктором. После школы поступил в Хабаровский государственный медицинский институт (сейчас это академия). Проучился там с 1983 по 1989 год.
– Сразу определились со специализацией?
– Нет. Сперва я собирался поступать на стоматолога. Но меня отговорили, сказали, что в стоматологи идут одни троечники, что в настоящее время неверно. Отучился сначала на терапевта, потом – на кардиолога. Считаю, невозможно быть хорошим специалистом в любой области медицины, не зная терапии. Это основа основ. Обладая этими знаниями, можно успешно работать в любой сфере медицины. И это необходимо, тем врачам, которые уходят в частную практику. Таких сейчас все больше и больше. Отмечу, что доктор-частник не всегда лучше коллеги, который трудится в госучреждении.
– Врачи, предпочитающие уходить в частные клиники, в том числе и косметологические, кабинеты – это новая примета времени?
– К сожалению. И удивляться тут нечему. Врачи – тоже люди и хотят хорошо зарабатывать. Сегодня материковский оклад врача-терапевта высшей категории – 10–12 тыс. рублей. В нашей области такой специалист, если работает на одну ставку, получает в среднем 32 тыс. рублей. На Сахалине некоторые продавцы больше получают. Поэтому многие врачи подрабатывают в частных клиниках. Официально в свое время было заявлено, что в среднем врач нашей областной больницы получает около 70 тыс. рублей. Я получаю немного меньше, работая на три ставки. Если бы не десяток дежурств в месяц, выходило бы еще меньше. Как сказал в свое время один из организаторов системы здравоохранения в СССР Николай Семашко, «хорошего врача народ прокормит, а плохие нам не нужны».
– Когда вы только поступали в вуз, врачам в то время больше платили?
– Совсем нет. Тогда средняя зарплата медика была 90 рублей. Те же рабочие на производстве получали так же. Но тех, кто поступал в то время в медицинские институты, это не пугало. Работать в медицине, уметь помогать людям было престижно.
– Как складывалась ваша карьера после вуза?
– Потом был год интернатуры, плюс три месяца практики на станции скорой помощи. Экстремальный опыт. Начинались лихие 90-е, за эти три месяца чего только я не насмотрелся. Приезжаешь на вызов, а там наркоманы, алкоголики. Мой коллега как-то очень неудачно попал на таких горе-пациентов. Один из них, вооружившись топором, пошел на доктора. Тот лицо руками закрывал, удары пришлись по локтям. Травмы были не сильно серьезными – обкромсало ему мягкие ткани, одежда спасла. Нас после этого случая даже хотели вооружить электрошокерами.
– Наверное, в вашей профессии редко случаются комичные случаи, все-таки болезни сердца – это не шутки. Тем не менее были моменты, которые вы сегодня вспоминаете с улыбкой?
– Бывало. Вот, пожалуй, один из них. В одно из моих дежурств привезли пациента. Мужчина не первый раз попадал к нам в отделение, мы успели с ним познакомиться. Как-то задолго до этого я похвалил его за умение отменно солить огурцы. И вот приезжает карета скорой помощи, привозит моего пациента. Он лежит на каталке, а на груди держит банку соленых огурцов. Привез такой подарок мне.
– На Сахалине сердечно-сосудистыми заболеваниями люди страдают чаще, чем в других регионах?
– Совсем нет. Таких больных не меньше, но и не больше, чем в целом по России. Не отстает Сахалин от материка и по оборудованию. Мы лечим острые инфаркты на уровне мировых стандартов. Не хуже проводится и оперативное лечение, лекарственное обеспечение пациента, когда он находится в стационаре. Единственное, пожалуй, чем мы отличаемся от других регионов, – это большие расстояния между районами. Конечно, когда речь идет об острых состояниях, важен каждый час. Например, если у кого- то случился инфаркт в Ногликах или Охе, оказать высокотехнологичную медицинскую помощь в первые часы очень сложно.
– В СМИ проходила информация, что вы самостоятельно освоили интересные методики диагностики и лечения сердечно-сосудистых заболеваний.
– Эти методы уже ни для кого не новость. Сейчас в регионе как минимум еще два моих коллеги овладели ими. Суть новых методик такова: в пищевод пациенту через носовую полость вводят электрокардиостимулятор. Устанавливается он на уровне сердца, подсоединяется к специальному прибору. Стимулятор посылает импульсы, сердце под их воздействием начинает сокращаться. Этот метод буквально за один-два сеанса, каждый длится в среднем по шесть секунд, позволяет убрать на определенное время некоторые виды аритмий. Однако нужно помнить, что этот прием не всегда поможет раз и навсегда избавиться от существующей проблемы. Лечение тоже нужно.
– Аритмия – это нарушение сердечного ритма. А когда сердце нет-нет да екнет – это повод бежать к вам?
– Нарушения ритма бывают опасные, потенциально опасные и безопасные. Если человек здоров, нет инфаркта, пороков и он иногда ощущает, что сердце слегка пошаливает, то, как правило, в этом нет ничего страшного.
– Какие мифы существуют о сердечно-сосудистых заболеваниях?
– Главный – о том, что капельницы с панангином, физраствором, рибоксином и прочим способны помочь больному сердцу как минимум на полгода. Все это глупости, плацебо. Терапевтам очень удобно: пациент лечится капельницами, возможно, ему даже на какое-то время становится лучше, поэтому и к кардиологу он не видит необходимости обращаться.
Еще один миф – болезнь отступит бесповоротно, если пить кардиотрофики – препараты, которые якобы влияют на работу клеток сердца. Это неправда. Здоровый образ жизни – вот основа основ. И бороться с возможными заболеваниями надо, пока ты еще здоров.
– Правда, что валидол тоже сердцу не особо помогает?
– Валидол, валокордин, корвалол, валосердин – все это препараты успокаивающие и к сердцу никакого отношения не имеют. Человек, кому они помогают при болях в груди слева, должен лечиться у невролога, психотерапевта. Если все же боль за грудиной возникает при физической нагрузке, этими медикаментами пациенту не помочь. Лучше принять нитроглицерин. Но, напомню, перед приемом любых лекарств необходимо проконсультироваться с врачом.
Вспомнил любопытный случай о том, как порой неожиданно может себя проявлять больное сердце. Однажды к нам в отделение попал пациент. Прежде чем направить в кардиологию, ему стоматологи удалили два зуба. Боль на фоне заболевания сердца у него локализовалась именно в нижней челюсти, на холоде она усиливалась. Мужчина был уверен, что у него болит зуб. Удалил один, второй – боль так и не прошла. Хорошо, что попался грамотный терапевт, вовремя сообразил, в чем тут дело.
Еще хочу сказать об одном очень распространенном ошибочном мнении: многие уверены, что для поддержания здоровья сердца необходим алкоголь. Только мало кто помнит, что рекомендованная профессором Чазовым доза – 25 мл спирта в сутки.
Был смешной случай: выписываю пациента, рассказал ему о диете, физкультуре и о том, что выпивать можно, но лишь по рюмке в день. Через какое-то время попадает он к нам опять и выясняется, что пациент два-три месяца не пил, копил все свои ежедневные рюмки и после ушел в запой, которому бедное сердце совсем не обрадовалось. Поэтому лучшая профилактика – средиземноморская диета: овощи, фрукты, растительное масло, морепродукты с низким содержанием холестерина, рыба. Ну и физическая культура, отсутствие вредных привычек.
То, что в России медицина хуже, чем за рубежом, – очередной миф. Я объективно могу оценивать состояние нашей кардиологической службы. И, поверьте мне, высокотехнологичные операции в России делаются ничуть не хуже, чем, допустим, в Корее или Израиле. И все бесплатно. Во многих городах нашей страны существуют очень хорошие и доступные всем без исключения гражданам России клиники.
– Так сложилось, что все эмоции мы связываем с сердцем. Как положительные и отрицательные эмоции влияют на его работу?
– Стрессовый характер артериальной гипертензии, нарушений ритма, инфарктов, инсультов на фоне гипертонического криза никто не отменял. Действительно, многие сердечно-сосудистые болезни в последнее время сильно помолодели. На моей практике были инфаркты и у 26-летних молодых людей. И все они случались из-за стрессов. Что касается положительных эмоций, то, думаю, они не вредны нашему сердцу. Если, к примеру, дома все хорошо, то и сердце не будет давать сбоев.
– Больные сердечно-сосудистыми заболеваниями люди рассказывают, что в момент приступа испытывают острый, почти животный страх. Как это чувство связано с болезнями сердца?
– В некоторых случаях это действительно происходит из-за того, что человек не понимает, что с ним. Некоторые видят свет в конце коридора.
– Об этом рассказывают многое люди, пережившие критические состояния со здоровьем.
– Спорное утверждение. Мы часто реанимируем людей. И за всю мою практику лишь двое рассказывали, что видели что-то необычное. Один пациент, когда пришел в себя, сказал: «Станислав Алексеевич, я видел вас сверху, всю бригаду! Наблюдал, как вы спасаете мне жизнь». Но, насколько я знаю, у реаниматологов такие случаи – большая редкость. Хотя они тоже каждый день сталкиваются с пограничными состояниями, когда жизнь пациента висит на волоске.
– А вы верующий человек?
– Я придерживаюсь традиционной восточной религии (буддизм). А как не верить? Жизнь коротка, обидно было бы осознавать, что после смерти ничего нет.
– После Нового года ожидаете наплыв пациентов?
– К счастью, нет. В это время обычно работы прибавляется у наркологов, травматологов, нейрохирургов. Кстати, о сезонности болезней. Мое личное наблюдение – в посевную и уборочную кампании у нас в отделении полное затишье. Бабушкам и дедушкам, у которых есть огород, некогда болеть.
– Считается, что кардиологи – элита медицинской профессии и одна из самых сложных специальностей. Как справляетесь со стрессом?
– Ничего особенного – физическая культура, семья, забота о родителях, детях, внуках. Из хобби, пожалуй, – футбол и горные лыжи, настольный теннис.
– Кто был вашим наставником?
– Огромное спасибо моим учителям, тем, кто жив, и кто, к сожалению, уже покинул нас. Одна из них – Софья Яковлевна Белохорт. Она работала заведующей третьим терапевтическим отделением областной больницы. Когда нам, молодым врачам, только-только доверили ночные дежурства, помню, как она нас отчитывала, ругала за то, что мы не звонили ей, не сообщали о поступлении тяжелобольных. Софья Яковлевна уходила поздно, приходила рано и всегда готова была выйти на работу. Даже ночью.
С теплотой вспоминаю время, когда мне посчастливилось работать с главным терапевтом области Маргаритой Алексеевной Скляровой. Она занимала должность главного врача по лечебной части городской больницы. Никогда не стеснялась в выражениях, чтобы коротко и действенно вразумить нас – молодых, неопытных врачей. Главным для Маргариты Алексеевны было научить нас, повысить наш профессионализм. Никто на нее не обижался, наоборот, чуть что – шли за помощью. Это сейчас многие наставники подбирают выражения, боятся нарушить тонкую душевную организацию «подмастерьев».
Я до сих пор советуюсь с Татьяной Вадимовной Волошиной. Это главный кардиолог области, очень грамотный и душевный врач.
– У вас, наверное, много наград, грамот и благодарностей?
– Есть врачи, у которых наград больше. Но я им не завидую. Был отмечен благодарственными письмами областной Думы, минздрава. Часто ведомства, сотрудников которых мы «откачиваем», присылают благодарственные письма. Но главная награда – это выбор моей старшей дочери. Она тоже стала врачом – терапевтом-кардиологом отделения патологии беременности областной больницы. Я ею горжусь!
– Спасибо за интересную беседу.
Станислав Барабанов родился 30 октября 1965 года в Благовещенске Амурской области. Через год после его рождения родители по распределению переехали жить в Южно-Сахалинск. Отец работал геологом, мать – топографом. Единственным, пожалуй, медиком в роду был дед. Он в Великую Отечественную войну отправился на фронт ветеринаром. Числится пропавшим без вести.