–Он не очень хотел, чтобы я пошел по его стопам. Отец не мучил меня музыкальными занятиями. И только после его смерти я захотел стать музыкантом. Но музыку мы дома слушали постоянно, у нас была огромная коллекция старых пластинок (она и сейчас у меня есть) – с великими мастерами, дирижерами, пианистами, симфонической и популярной американской музыкой. Может быть, это тоже послужило причиной моего решения. Хотя, с годами мы многое домысливаем: может, было, а может, нет. Но я сам выбрал потом и музыкальную школу, и консерваторию.

– А ваша мама имела какое-то отношение к музыке?

– Она была балериной, танцевала в разных коллективах, последние 15 лет работала в Московском театре оперетты. Там существовал очень хороший балет, мама была солисткой. Сейчас это больше шоу, а тогда был профессиональный балет.

Мама мне очень помогала после смерти отца, направляла, но никогда не мешала. И я не доставлял ей много хлопот: был ответственный нормальный ученик в школе, затем в училище и консерватории. Все шло хорошо.

Мама может быть другом, пустым местом или врагом. Последнее тоже, увы, бывает, когда она противостоит твоим увлечениям. Мама мне никогда ничего не запрещала, просто разговаривала обо всем. Ей многое не нравилось, в том числе мои многочисленные любовные истории. Но, тем не менее, она это выдержала, создавала в моей жизни правильную атмосферу терпимости.

– Своим детям вы тоже не прочили профессию композитора?

– Все занимались музыкой в детстве только для общего развития. А профессию они должны выбрать сами. Считаю неверным навязывать свою волю.

Популярность и культура

– Не смущает, что ваши серьезные сочинения – концерт для оркестра, кантата для хора, сонаты, циклы романсов, поп-опера – менее известны широкой публике, чем песенные хиты?

– Должен сказать, что меня это абсолютно не трогает и не волнует. Мне кажется, что это вообще не имеет никакого значения. Эндрю Ллойд Уэббер например, прославился мюзиклами, а Консуэло Веласкес осталась навсегда автором одной бессмертной песни «Бесаме мучо». А она написала огромное число симфоний, опер, которые никто не знает.

Композитор написал музыку к более 100 фильмам. Наиболее известные из них – «Д Артаньян и три мушкетера», «Зеленый фургон», «Мэри Поппинс, до свидания», «Карнавал

– На сахалинском концерте вы поразили зрителей вокальными данными. Вам кто-то ставил голос?

– Нет, я никогда не занимался вокалом и не считаю себя певцом. Я же не исполняю чужие произведения, оперные арии. Я просто пою свои песни так, как я их понимаю.

– Как вы считаете, молодым композиторам сегодня сложнее стать популярными?

– Вообще, моим сверстникам – тем, кто родился в середине прошлого века, повезло гораздо больше, чем современной молодежи. Я считаю, что мы везунчики, потому что нас пестовало государство. То, чего сегодня не происходит. Как член жюри фестиваля, в Южно-Сахалинске я увидел замечательные композиторские работы в фильмах. Но фамилии этих ребят – за исключением нескольких, известных мне как профессионалу – я впервые узнал на Сахалине. Они незнакомы широкой публике.

А когда мы начали работать в кино, на телевидении, наши фамилии сразу были на слуху, все их повторяли. Мою, Рыбникова, Журбина, Дашкевича, Гладкова. Это не значит, что нынешнее поколение молодых композиторов бездарно. Просто никто не заинтересован в их развитии. А нам государство помогало идти наверх, в чем наше огромное преимущество.

Телевидение или печатные издания интересовались тем, что мы делали. Об этом писали, рассказывали в разных музыкальных телепрограммах. Сейчас таких вообще нет: на смену пришли шоу. По-моему, мои программы «Приглашение к музыке» на Первом канале и «С легким жанром» на «Культуре» были последними. Пропагандировать не только имена, а просто хорошую музыку, негде. Вот вам и результат: мы никого не знаем, люди работают в своих норах, что-то делают, и только на фестивалях от профессионалов мы слышим: боже, как талантливо! Но публика-то их не знает.

– Есть выход из этой ситуации?

– Сейчас я являюсь художественным руководителем Московской филармонии. У нас много хороших музыкантов, солистов, оркестров. Я придумал и курирую программу «Детская филармония». Мы увлекаем детей музыкой, просвещаем их. Но все это капля в море, а подобная работа должна быть постоянной, как было в СССР. Культура – это государственная задача и не только в плане финансирования. Именно в России, в том числе и после развала Союза, всегда имел огромное значение дух народа, который зависел от уровня культуры масс. Как говорил мой замечательный друг и соавтор Наум Олев, воспитание детей надо начинать с воспитания их дедушек. А мы с этим несколько опаздываем.

Сценарий профессионала

– Вы сотрудничали с великими поэтами-песенниками. Расскажите немного о Роберте Рождественском.

– К сожалению, мало с ним сотрудничал. Работа с поэтом – это совершенно интимный процесс. Встреча с Робертом для меня была судьбоносной. Мы написали с ним суперхит «Позвони мне, позвони». Хотя совместно было создано сразу несколько песен, но эта, из фильма «Карнавал», получилось сразу. Такое редко бывает. Как любой талантливый человек, Рождественский был легким в работе. Хотя часто говорят, что, наоборот, с такими людьми непросто. Нет, они сразу окутывают тебя своим талантом, и это дает результат. Жаль, что он слишком рано, несправедливо ушел. Мы должны были сделать новую работу в фильме «Белые ночи», но Роберт уже не успел...

– Как вы отбираете предложения? Есть ли какие-то особые требования к режиссерам или сценарию?

– У нас сегодня, увы, не режиссерское кино. Все в свои руки забрали продюсеры – по аналогии с американским кино. Но там продюсеры чрезвычайно ответственны за ту работу, а у нас другая ситуация. За рубежом продюсеры – не просто денежные мешки, а творческие, как правило, люди, знающие в профессии все, рискующие деньгами – своими и чужими. У нас они непонятно откуда появились, в кино разбираются мало. Продюсер не может, например, говорить: я в музыке не очень понимаю, он должен знать весь процесс.

В кино все должно быть сбалансировано. Не может быть такого, что сценарий негодный, но великолепно снято. И победные крики о прорыве в нашем кино, по-моему, несколько преждевременны. Два удачных фильма, которые собрали публику, ни о чем не говорят. Нашему кино не хватает профессионализма. Замечательно сказал на заседании председатель жюри «Утро Родины» Николай Досталь: у нас советское кино было авторским, эти фильмы – абсолютная исповедь режиссера. А мы ушли от авторского, но к продюсерскому не пришли. Вот так и болтаемся между двумя гранями.

Я каждый раз читаю сценарий – с которого все начинается, ужасаюсь, затем встречаюсь с режиссером и продюсером, и вижу непонимание в их глазах. Они сами не знают, чего им надо. Начиная от очень малой доли бюджета, которая выделяется на музыку. На эти средства невозможно записать музыку красиво, с оркестром или с живыми инструментами. А электроника порой звучит просто гадко. Я сразу понимаю, что не могу сделать эту работу. Ну, получу свои деньги как композитор, а дальше – что? Бывало, уходил с картин с хлопаньем дверей, потому что встречал полное непонимание. Я знаю, как при помощи музыки заставить зрителей плакать или смеяться, но продюсерам, к сожалению, часто этого не надо.

– У вас были прецеденты, когда вы возвращались к прошлым работам? В свое время вы написали музыку к фильму «Мальчик со шпагой» по рассказам замечательного советского писателя Владислава Крапивина. По-моему, пришло время таких тонких, добрых и нужных картин.

– Да, абсолютно верно. И то, что сделали первый фестиваль телевизионных фильмов на Сахалине, подтверждает, что пришла пора. Уже появилась то, ради чего можно делать это. А режиссер «Мальчика со шпагой», помню, очень увлек меня этой работой. Кажется, вышло девять серий.

–Вас называют «Мистер совершенство». Насколько это верно?

– Благодарю за комплимент. Хотя, думаю, есть много вещей, которые мешают этому званию соответствовать. Вообще, нормальный человек не может быть совершенством. Возможно, это Мэри Поппинс, но она инопланетянка.

– Как вам удается сохранять такую прекрасную форму?

– Ничего особенного для этого не делаю, иногда поправляюсь, иногда худею. Занимаюсь спортом. Думаю, это заложено во мне генетически.

– Сколько раз вы благодарили судьбу за удачу?

– Я вообще считаю себя везунчиком, и был повод часто говорить судьбе спасибо. Мне повезло во многом: родиться в хорошей семье, в нужное время. Я часто говорю молодым ребятам: мне повезло учиться у великих мастеров. Понять не могу, почему нас сегодня не привлекают учить молодежь. Наверное, из зависти. Ужасное, кошмарное чувство. Нам передавали знания Дмитрий Кабалевский, Родион Щедрин, Тихон Хренников, Андрей Эшпай, Альфред Шнитке, Николай Раков. Вот мои педагоги. Это великие мастера, я от них получил все.

Кстати

Максим Дунаевский активно занимается общественной деятельностью и благотворительностью. Он является президентом Благотворительного культурного фонда им. Исаака Дунаевского, заместителем председателя Гильдии профессиональных композиторов, членом экспертного совета Первого канала по отбору на конкурс «Евровидение»

Известный композитор рассказал, что мешает отечественному кинематографу быть лучшим и за что он благодарен судьбе

Членом жюри первого фестиваля телевизионных художественных фильмов был и замечательный композитор Максим Дунаевский. В эксклюзивном интервью гость поделился воспоминаниями о родителях, великих учителях и друзьях, своими мыслями о музыке и культуре в России.

музыка творчество композиторы таланты

Авторы:Администратор Администратор

Читайте sakh.online