Убийства в Мидзухо

Задумали жестокость.

В прошлом номере мы рассказывали о документах, которые были переданы региональным управлением ФСБ России областному краеведческому музею. Это более тысячи страниц, которые проливают свет на трагические события августа1945 года, когда по всему Южному Сахалину случались массовые убийства корейцев японцами.

В ряду этих трагедий особо выделяется убийство в деревне Мидзухо, ныне это село Пожарское Холмского района. Там японцы зверски убили несколько десятков человек, включая женщин и детей. Впервые общественность узнала о трагедии деревни Мидзухо из одноимённой книги сахалинского писателя Константина Гапоненко. Теперь же, благодаря рассекреченным документам, нам стало известно чуть больше.

Один из эпизодов, о котором пойдёт речь, касается убийства женщины с пятью детьми. Он потрясает наиболее сильно из всех массовых преступлений в Мидзухо.

22 августа 1945 года примерно в четыре часа утра полтора десятка японцев, уже убившие несколько корейцев накануне, проснулись, позавтракали и отправились убивать людей целе-направленно в барак Конбэ. Там мирно жила корейская семья — муж с женой и пятью детьми, а также ещё девять корейцев — родственников главы семьи или его знакомых. Главарями японцев тогда выступали Морисита Ясуо и Хосокава Хироси, которые и давали потом показания советским следователям.

Около пяти утра первая группа во главе с Морисита и Хосокава пришла к месту сбора. Там их ожидали ещё 14 человек. Всего собралось около 30 мужчин, вооружённых саблями и охотничьими ружьями. Вскоре все они двинулись к корейскому бараку.

Не доходя до дома, Морисита приказал пособникам разде-литься на группы по пять–шесть человек, которые должны были окружить барак, чтобы не дать никому убежать. Оставшаяся группа пошла к входу в барак.

Здесь я его и зарубил. 

Тут показания японцев разнятся. Кто-то утверждал, что корейцы смотрели в окна, кто-то — что трое мужчин вышли защищать женщин и детей. Показательно, что, даже будучи абсолютно уверенными в исходе событий, несколько мужчин-корейцев вышли во двор с палками и попытались противостоять японцам.

Хосокава Хироси, например, рассказывал, что один из корейцев бросился за ним: «кореец с палкой-дубиной стал гоняться за мной, а я бегал вокруг дерева. На моё счастье, кореец споткнулся и упал. Здесь его я и зарубил».

Странно, что один из японских главарей, уже убивший не-скольких корейцев, вдруг в этот момент забыл, что у него в руках сабля, что за спиной превосходящее количество сообщников, и, испугавшись, стал убегать от во-оружённого лишь палкой корейца.

После расправы с девятью мужчинами во дворе, несколько японцев бросились внутрь барака. Там стояла женщина с пятью детьми, одного из них она держала на руках, второй был привязан сзади, и ещё трое прижались к матери. По показаниям японцев, она была одета в корейский традиционный костюм синего цвета. То есть в пять часов утра она встречала своих убийц полностью одетая, скорее всего, в свою лучшую одежду, не пыталась убежать, не плакала и не билась в истерике, хотя не могла не догадываться, что только что произошло с её мужем и родственниками.

В тот момент непонятно, почему разгорячённые только что происшедшими убийствами, твёрдо решившие уничтожить всех корейцев, японцы вдруг резко передумали и не убили женщину и её детей. Возможно, кого-то смутил её вид, кто-то не смог решиться на убийство маленьких детей, — мы этого никогда уже не узнаем.

Обязанность перед погибшими. 

Единственный факт, который нам доступен, — главарь Морисита вдруг решил не убивать женщину, а заявил сообщникам, что берёт на себя ответствен-ность и разделается с ней сам. Захватив женщину и детей, он увёл их за собой на окраину и запер в доме корейца, которого убили ранее.

Видимо воздействие на японцев внешнего вида женщины и детей было таковым, что Морисита предпочёл заняться этим вопросом сам и в соучастники выбрать тех людей, которые ещё не принимали участие в убийствах. Для этого он выбрал молодых парней Чиба Моити и Хосокава Такэси.

Трое японцев вошли в дом. Хосокава рассказывал на до-просе, как они зверски убили двух девочек-подростков и двух девочек 4–6 лет. Затем расправились с матерью, а полугодова-лого младенца даже не заметили, видимо, он пострадал вместе с матерью.

Уже много лет прошло после описываемых событий, но до сих пор читать эти исторические документы тяжело. Между тем, тщательное исследование не только всех представленных фактов, но и та подоплёка, что лежит за ними, —наша безусловная обязанность перед погибшими. История тех безвинно пострадавших людей должна быть открыта сахалинскому обществу во всей своей полноте.