Пехота берет города и лесопосадки. Обороняет блиндажи, «выкуривает» противника из подвалов и занимает его место. Даже если плотно отработает артиллерия, все равно нужно дойти и занять рубеж.

Если коротко: работа пехоты — закрепиться и держать. На деле все еще сложнее, чем кажется. Служба в пехотных подразделениях — это не только смертельная опасность: пехота принимает первой удар противника. Это еще и всегда непростые бытовые условия «выживания». Если артиллеристы, танкисты, БПЛАшники, штурмовики выполняют свою работу и возвращаются на ПВД (пункт временной дислокации), где могут отдохнуть в относительной безопасности, то пехотинцы практически всегда на переднем крае. Постоянно копаешь, бегаешь, прячешься под землей от дронов и орудий, и так изо дня в день. О том, каково это — быть пехотинцем, рассказывают командиры отделений стрелковых рот Иван «Дед» и Дмитрий «Юстас»:

«Пехота — это не просто сидеть в окопе. Сегодня солдат, как показывает практика, — и штурмовик, и инженер, и санитар в одном лице, и еще огромное количество специальностей. Приходилось ставить растяжки, оказывать первую медицинскую помощь, вывозить раненых на мотоцикле, штурмовать. Научились за это время работать с АГС, разных пулеметов, ПТУРа. В общем, мастера на все руки.

Пехоту не зря называют «царицей полей». Постоянно полями ходим, от одной лесополки до другой. Пятьсот метров страха — и ты на месте. А поводов для страха хватает: пулеметчик в соседнем укрепе, кочующий миномет, гранатомет и, конечно, БПЛА. На «Нивелире» (название опорного пункта), у Константиновки, каждую ночь хохлы кошмарили нас, сбрасывали гранаты. Однажды прилетела «Баба-Яга», сбросила три мины, все порушила, слава богу, не знала, где мы точно сидим. Часто коптеры ловят на переходе в соседнюю посадку. Не один раз приходилось убегать от ВОГов, «камикадзе». Однажды дрон у меня на глазах воткнулся в рюкзак мотоциклиста. Повезло — не сдетонировал. Бывало, и слезоточивым газом травили. Это граната алюминиевая, от нее дым стелется по земле. Защита одна — дышишь в тряпку, если нет противогаза — терпишь.

Большая черная точка

Другая распространенная опасность — кассетные боеприпасы. Помню, на территории автобазы у Новомихайловки двигаемся вдоль бетонного забора. Где стоит плита, а где — пусто. Слышу выход (выстрел из орудия), хлопок над головой и удары осколков по плитам перед нами. Чуть-чуть не в том проеме оказались бы — скосило. Но страшнее всего было, когда по нам работали из танка — мощная ударная волна, все перекопал вокруг.

Со всем этим горем приходится справляться в одиночку и с товарищами. Однажды сидели трое суток в разрушенном укропском блиндаже — я, «Миг», «Муся» и раненые штурмовики. Прижимались друг к другу погреться, вставали по очереди разогнуть спины. Любое движение у блиндажа — и сразу прилеты, не давали носа высунуть. Еще и посадка выжжена полностью, ни одного дерева.

Часто опасности приходят друг за другом. Вроде избежал одной, тут же появляется новая. Как-то укрылся в ямке, над головой железная дверь. Идет плотный минометный обстрел. Лежу, молюсь, прощаюсь с родными. Вдруг затишье, и понимаю, что надо быстро уходить. Тут уже надеюсь, чтобы меня не спалили и FPV-шка не прилетела…

Сейчас наступаем, маскироваться не удается. Под кустом прячешься, из веток шалаш делаешь. От квадрокоптеров в принципе спасает, и все. Смысла маскировки с помощью одежды какой-то нет. Что наша форма (зеленый пиксель), что мультикам — расцветка не имеет значения. Человек, идущий через поле, — большая черная точка.

Люди с оружием

В тактике пехотинца важно занимать выгодные позиции для ведения огня и наблюдения. Помню, сидим в опорнике на «седьмой» лесополке, думаем, почему по нам постоянно бьют. Только вылез, и сразу обстрел. А когда заняли «девятую» посадку, поняли почему. Рельеф местности все решил: видны как на ладони ближайшие позиции даже без бинокля.

Противник, в отличие от нас, позиции делает точечно, участками: опорный пункт на два-три блиндажа максимум, потом триста метров — заминированный гранатами и минами лес и снова окопы. А мы, например, копаем окопы во всю длину лесополосы, даже если ее протяженность три километра. Работа идет круглые сутки, поэтому отдыхаем редко.

Когда через неделю выйдешь с позиции в тыл, когда — через месяц и больше. Уже по-другому воспринимаешь привычные мелочи — поесть, постирать. На ротации успеваешь позвонить домой и что-то купить в магазине — носки, ботинки, если порвались, спальник. Спальник вообще отлетает, как патроны от пулемета, — на позиции оставил или в грязи испачкал, нужен новый. Еще рюкзаки рвутся и часто сгорают вместе с блиндажом.

Когда в обороне стояли, было полегче. Случалось и так: выкопали баню с настоящей парной. Пришел, помылся, иду обратно в окоп. И тут укроп давай нас «155-кой» (калибр артиллерийского снаряда) обкладывать. Добежал до «бунгало» (блиндаж) грязный по самые уши, лучше бы не ходил никуда.

Без пехоты некому будет держать свои укрепрайоны и занимать рубежи обороны противника. Независимо от того, как пройдет артподготовка, отработает авиация и т. д., на позициях должны быть люди с оружием, только тогда эта территория считается освобожденной», – закончили свой рассказ командиры.

…Начинали парни службу осенью 2022 года, призвали по мобилизации. Боевое крещение прошли под Угледаром. Там же летом 2023 года отражали контрнаступ ВСУ, а с 5 октября наступали на Новомихайловку, Константиновку и далее.

Иван «заработал» три ранения, правда, легких, у Дмитрия — одно, тяжелое. Дмитрий принял «свою» мину под Константиновкой и проходит лечение. Иван продолжает работу уже северо-западнее Угледара.

Читайте sakh.online