Горы, песни и цунами

Борис ЛЕВИН – директор Института морской геологии и геофизики ДВО РАН (ИМГиГ ДВО РАН)

Штрихи к портрету номинанта

Талантливый исследователь, общепризнанный в мировом сообществе специалист по цунами и глобальной сейсмичности – Борис Левин родился в 1937 году в Москве. В 1954 году с серебряной медалью окончил среднюю школу и поступил в Московский горный институт. Получив диплом горного инженера, начал работать инженером-взрывником в тресте «Союзвзрывпром», затем младшим научным сотрудником в Институте горного дела им. А. А. Скочинского. В 1964 году поступил в заочную аспирантуру при кафедре физики Московского горного института, которую окончил в 1969 году. Через год успешно защитил диссертацию и был приглашен на работу в лабораторию Всесоюзного НИИ оптико-физических измерений Госстандарта СССР. В 1972 году получил предложение возглавить коллектив станции сейсмо-цунами «Курильск» на острове Итурупе. В 1974 году был переведен на Сахалин, где организовал лабораторию гидромеханики в составе отдела цунами СахКНИИ ДВНЦ АН СССР (так ранее назывался ИМГиГ ДВО РАН).

В 1980 году вернулся в Москву, в 1990-м защитил докторскую диссертацию и получил степень доктора физико-математических наук. В это время доктор Левин переходит на работу в Государственный океанографический институт (ГОИН), а с 1993 года возглавляет отдел наук о Земле Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). В 1994 году получает звание профессора на кафедре физики Московского горного университета. В 1995 году создает в Институте океанологии лабораторию цунами. С 2003 года Борис Левин является членом-корреспондентом РАН, а в 2004 году становится директором Института морской геологии и геофизики ДВО РАН в Южно-Сахалинске.

Кстати, переворот в технике сейсмометрии, чуть более столетия назад, произвел блестящий ученый в области оптики и математики князь Борис Голицын. Он изобрел способ гальванометрической записи землетрясений. Впервые в мире в 1902 году им была разработана теория сейсмографа, создан сам прибор и организованы первые сейсмические станции, на которых были установлены новые приборы.

Так что Россия – основоположница в мире сейсмографов с гальванометрической регистрацией, а русская школа сейсмометрии по сей день признана во всем мире. Мы являемся ее продолжателями. И, надеюсь, достойными.

Блицопрос

Похожая ситуация возникла и во время цунами в Индийском океане в 2004 году. Тогда погибло 230 тыс. человек и практически ни одного домашнего животного. Как выяснилось позже, вся живность за несколько часов до начала стихийного бедствия перебралась в холмистую местность.

Но наша научная работа не напрасна. Мы еще в начале пути и многого пока не знаем. Хотя уже есть идеи, как обуздать мощные катаклизмы. В прошлом году мне довелось побывать на VI Международном симпозиуме по цунами «Взгляд в будущее», который проходил в Центральной Америке – Республике Коста-Рика. Там были представлены самые невероятные проекты, вплоть до использования энергии самой волны цунами при прохождении через специальные туннели в дамбах. Идею, конечно, нужно дорабатывать. Но кто знает…

Многое делается учеными, в том числе и российскими, чтобы понять природу стихийных бедствий на нашей планете. Я участвовал в экспедиции в районе приморского поселка Славянка, где мы на морском побережье с помощью направленного взрыва моделировали цунами. Параллельно фотографировали, записывали и зарисовывали детали происходящего. В итоге получили немало важных сведений. И так – шаг за шагом – идем все дальше и дальше.

С Еленой мы всю жизнь находимся на одной волне. Супруга тоже занимается горными лыжами, она – кандидат в мастера спорта. Мы и познакомились с ней на лыжне в Подмосковье, будучи студентами второго курса. И вот уже почти… 60 лет вместе! У нас замечательная дочь, которая, в отличие от нас, выбрала не научную, а творческую стезю – стала художником, живет в Москве. Свой талант Дарья продемонстрировала в иллюстрациях моей книги «Песни в горах».

Приезжала дочь и на Сахалин. С коллегами получила грант, и в областном краеведческом музее делала одну из экспозиций.

– Ученые всего мира и вы сами много лет потратили на изучение природных катастроф. Однако по-прежнему ни краткосрочных, ни долгосрочных прогнозов землетрясения и цунами не существует. Напрашивается вопрос – не напрасен ли ваш труд?

– Пожалуй, наоборот, – он крайне необходим. Да, пока мы бессильны перед природной стихией. Но наука о Земле – самая молодая. Ей всего-то более 100 лет. По галактическим меркам это мгновение. Природа устроена так, что точно определить время и место большого события пока невозможно. Другой аспект – будет ли хорошо человечеству, если станет возможным делать точные прогнозы стихийных бедствий? Один мудрый человек заметил: «Никто не должен знать, когда он умрет. Это вредно». Вопрос о том, что нас ждет в будущем, – в большей степени психологический. В Китае был случай, когда по поведению собак, кошек и змей, которые спешно стали покидать селение, люди поняли, что надвигается какая-то природная катастрофа. Они вышли из домов, и тут произошло землетрясение, все сельчане погибли.

Понемногу в институте наладился порядок, возобновилось финансирование, и у сотрудников появился стимул в работе, которая заметно оживилась. И как итог первых преобразований – уровень научных исследований в институте на порядок повысился. Снова начались экспедиции, в том числе и международные. Наши сотрудники выезжали на исследования в Индонезию, где в 2004 году произошло цунами глобального масштаба, в котором погибло более 200 тыс. человек. Мы изучали последствия симуширских землетрясений (2006, 2007), невельского землетрясения (2007), извержения вулкана Пик Сарычева на острове Матуа (2009) и других катаклизмов. Нам на помощь в работе пришли новые технологии. Многие сотрудники начали печатать свои научные труды в изданиях разного уровня, выступать с докладами на конференциях, в том числе и международных. Все сильнее заявляют о себе молодые ученые, получая гранты – президентские и правительства региона.

За прошедшее десятилетие четыре человека стали докторами наук и шесть – кандидатами. Многие из них сейчас преподают в СахГУ и других островных вузах.

В одной связке

– У вас семья ученых. Ваша жена – Елена Васильевна Сасорова – доктор физико-математических наук и тоже занимается вопросами сейсмичности Земли. Вместе вы издали книгу, мощный фундаментальный труд, который называется «Сейсмичность Тихоокеанского региона. Выявление глобальных закономерностей». Скажите, научная деятельность объединяет семью, нет ли споров о том, кто больше исследовал данных, кто меньше?

– Книга нас не рассорила. Мы работали над ней лет десять. И вообще глупых и бесполезных споров у нас в семье не возникает. Мы стараемся их просто избегать – жаль тратить на это и без того быстротечное время. А научные споры случаются. И это правильно, в науке важно учитывать не только свое мнение, но и других.

Курильская жизнь своеобразная, но я привык ходить в экспедиции, поэтому бытовыми и дорожными трудностями меня не испугать. Здесь занимался регистрацией землетрясений, обработкой полученных данных, читал лекции в школах и на пограничных заставах, куда добирался на лошадях. Учил курильчан, как уберечь себя во время стихии. Как начальник станции заботился о жизнеообеспеченности важной стратегической точки – надо было запасаться углем, водой, заботиться об энергоснабжении. Бывало, приходилось и силу применять, разнимая подвыпивших драчунов, а наутро взывать к их совести и сознательности.

В 1973 году сильно тряхануло Курилы: землетрясение сопровождалось цунами. Тогда стал извергаться вулкан Тятя: он наделал немало бед на острове и изрядно подпортил жизнь людям.

После двухлетнего итурупского периода меня пригласили работать в Южно-Сахалинск в институт, которым я сейчас руковожу. В то время институт находился на грани закрытия. Из-за безнадеги, царившей после перестройки, и отсутствия финансирования половина научных сотрудников уволилась, всюду царили хаос и неразбериха.

Я ставил Ю. Визбора на горные лыжи, а он учил меня играть на гитаре. Кстати, именно тогда он и написал свой знаменитый «Домбайский вальс». А я под влиянием творчества кумира тоже начал писать песни. Одна из них – «Хижина», которая стала популярной, была написана на стихи Юрия Визбора. Точнее, я наиграл барду музыку, а он написал к ней стихи.

Умение удивляться

– К вашей книге «Песни в горах», где представлены тексты ваших песен, предисловие написал известный геофизик, академик РАН Александр Городницкий. Это тоже один из корифеев авторской песни в России. Легендарный бард отметил: «Песни Бориса Левина сохранили неповторимый аромат юной романтики шестидесятых, по которым мы сейчас испытываем острую ностальгию…» А вы грустите по тем временам?

– В моей насыщенной и кипучей жизни времени на грусть просто не хватает. А когда человек становится директором, то ему приходится решать еще и много проблем. Я второй срок, уже 11 лет, директорствую в ИМГиГ ДВО РАН. Меня часто спрашивают, почему я из Москвы вдруг рванул на Сахалин и Курилы? Это дело случая, хотя, по сути, вся наша жизнь – сплошная цепь случайностей.

Я отдыхал в Приэльбрусье на горнолыжном курорте Чегет. Там встретил своего хорошего московского знакомого – кандидата наук Андрея Снесарева, который удивил меня тем, что уже два года работает на острове Шикотане. Он позвал меня на Курилы, которыми непомерно восторгался. И я решил поехать. Прилетел в Южно-Сахалинск, пришел в СахКНИИ, так в советские времена назывался наш Институт морской геологии и геофизики ДВО РАН. Его директор говорит мне: «А зачем вы поедете к Снесареву? Я дам вам свой остров…» Так я оказался на Итурупе на сейсмостанции «Курильск». Это был 1971 год.

И, конечно, большое влияние на формирование моей личности оказал спорт. В студенчестве увлекся альпинизмом – в 50–60-е годы многие им болели. Я был участником нескольких экспедиций на Памир, Кавказ, Тянь-Шань, руководителем спортивных и научных экспедиций на пик Энгельса (Памир), гору Победа (Якутия), а позже – на вулканы Алаид и Тятя (Курилы).

Стал мастером спорта СССР по альпинизму, призером первенства СССР (1961), трижды поднимался на вершины выше 7 тыс. м и подготовил восемь мастеров спорта – чемпионов СССР по альпинизму.

Еще одной моей большой страстью всегда были и остаются до сих пор – горные лыжи.

– Наверное, они вам и помогли познакомиться с классиком бардовской песни Юрием Визбором?

– Совершенно верно. Мы встретились с ним в горах в 1961 году. Во время отпуска я поехал в Домбай на Кавказе. В 24 года как опытного спортсмена меня взяли работать в альпинистский лагерь горнолыжным тренером. В это время туда приехал отдыхать Юрий Визбор со своей компанией. Старший инструктор говорит мне: «Ты бери Визбора к себе, с ним хлопот не оберешься – слишком известный…» Юрий Визбор действительно уже в те годы был человеком знаменитым, однако, как оказалось при близком общении, никогда этим не кичился. Видимо, молодость нас объединила – Юрий был всего на три года старше меня. У нас сложились хорошие, дружеские отношения, которые сохранились на многие годы.

Борис Левин является автором 250 научных работ, в том числе 7 монографий и 8 авторских свидетельств. Он – член Президиума Дальневосточного отделения РАН, председатель Сахалинского научного центра ДВО РАН.

Награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени (2011).

В 2014 году был номинирован Президиумом РАН на золотую медаль имени Я. Б. Зельдовича.

Является мастером спорта СССР по альпинизму, а также известным в стране бардом, написавшим около полусотни песен, в том числе в соавторстве с Юрием Визбором.

Неразгаданная Земля

– Борис Вульфович, получается так, что одни волны созданы, чтобы их покорять, другие – чтобы убивать. Почему вас, горного инженера, заинтересовали волны-убийцы?

– Стихия цунами, которой я занимаюсь более 40 лет, – это одно из ведущих направлений моей научной деятельности. А возникло оно в связи с моим переездом из Москвы на Итуруп. В 1972 году получил предложение возглавить коллектив станции сейсмо-цунами «Курильск». А Курилы, как известно, – один из наиболее сейсмоопасных районов на Дальнем Востоке. Здесь и трясет частенько, и угроза цунами велика. Но, что меня удивило, курильчане относятся к этому спокойно, я бы даже сказал – по-философски.

Но сначала у меня возник интерес к геологии. С седьмого класса ходил в геологический кружок, который находился в московском геологоразведочном институте. Помимо теоретических занятий у нас были и практические – вместе с геологами и студентами вуза ходили в небольшие экспедиции, лазали по пещерам. Причем походы были не только летом, но и зимой. Однажды, когда мы спустились в одну из пещер, довольно глубокую, деревенские мальчишки ради баловства засыпали ее вход снегом. Нам пришлось откапываться в кромешной темноте, чтобы выбраться на поверхность. Тут-то мы на себе почувствовали, как важны в любой сложной ситуации умение держаться вместе и взаимовыручка.

И так я серьезно увлекся наукой о земле, что в горном институте однокурсники считали меня признанным знатоком камней и минералов. У нас была студенческая шутка – ребята подбрасывали камни в воздух, а я должен был безошибочно назвать их. И практически никогда не ошибался.

– Судя по вашему кругу интересов и обширной научной деятельности, вы – человек потрясающей работоспособности. Кто больше всего повлиял на становление вашего характера?

– Мои родители, а еще мое военное детство, которое прошло в Москве в рабочем районе Красная Пресня. Мне исполнилось четыре года, когда началась война. Многое, конечно, из происходящего тогда не понимал, но в памяти до сих пор сохранились тревожный гул сирены, бесконечные артобстрелы, разрушенные дома, страх, слезы и горе людей… Несмотря на малый возраст, со старшими ребятами я после вражеских артналетов забирался на крышу дома и смотрел, как вместе со взрослыми они ловко управлялись с неразорвавшимися бомбами и зажигалками – зажигательными снарядами, которыми немцы беспощадно засеивали столицу.

Помню в небе огромные аэростаты, о которых писал Юрий Визбор, – «и как рыбы всплывали со дна серебристые аэростаты…». Эти восхитительные для нас «рыбы» защищали московское небо. Все эти события незабываемы и оставили в душе след на всю жизнь. Так что, можно сказать, у моего характера есть военная закалка.

– Ваши увлечения?

– По-прежнему это альпинизм и горные лыжи. Скоро с женой отправимся на отдых во Францию и непременно будем кататься там. Но и прекрасные островные склоны не забудем.

– Что приемлете в людях, а что категорически не воспринимаете?

– Терпеть не могу вранье. В людях ценю надежность, профессионализм, умение отстаи-

вать свою позицию.

– Как и где любите отдыхать?

– Я отношусь к категории людей, которые не зацикливаются на праздности. Предпочитаю активный отдых. Мне двух дней хватает передохнуть. А потом – снова дорога, снова дела.

– Любимое время года?

– Люблю все времена, но больше всего – зиму. Есть такая шутка: альпинисты ищут, как лучше «перезимовать» лето.

– Что значат для вас…

Семья?

– Дом и семья – фундамент надежности в жизни.

Счастье?

– Творческая работа, занятие наукой. Был счастлив, когда писал песни и стихи.

– Ваши мечты. О чем они?

– Хочу подольше держаться в форме, чтобы реализовать все задуманные проекты. Что касается дела, думаю, хотя бы половину нашего института следовало бы передать на региональный уровень, а вторая его половина осталась бы федеральной структурой. Это увеличило бы объем заявок для учреждения. А они нужны не только науке, но и островной области.

Фото из личного архива Б. В. Левина