«Путин — необычный человек»: французский документалист о России и Сахалине

Побывать на Камчатке в разгар спецоперации, иметь двойное гражданство и мечтать пообщаться с сотрудниками силовых ведомств России — все это уже звучит как вызов. А теперь представьте, что всё это — не о россиянине, а о французском документалисте, который приехал на Сахалин, чтобы снять здесь фрагмент для нового фильма.

Сейчас Оливье Габерсек ожидает оформление разрешения на съемки и проводит время на острове как турист. С погодой везет не очень, но режиссер не отчаивается и верит, что лучшее — впереди. О причинах своего интереса к России, мнении о политике, проводимой западными странами, Владимире Путине и в целом взгляде на мир он рассказал корреспонденту портала Sakh.online.

— Оливье, давайте в первую очередь поговорим о вас. Расскажите подробнее, чем вы занимаетесь?

— Вообще я снимаю документальные фильмы по всему миру. В русском нет аналогичного слова, меня называют «not a fixer» (наиболее близкий перевод — мастер на все руки. — Прим.ред.). Иногда, если это не мой проект, помогаю реализовать другим компаниям съемки, большинство — в России, но и по миру тоже.

— Получается, это такая стрингерская работа? Вы не привязаны к конкретному СМИ, а работаете со всеми, правильно?

— Да, просто по контракту. Когда зовут, любая продакшн-компания. Получается, я на себя работаю.

— В связи с этим очень интересно — а хватает ли денег, которые получаете за такую работу, на то, чтобы путешествовать? Даже на Сахалин попасть — достаточно дорогое удовольствие.

— Слава богу, если просто на Сахалин. Это не так дорого для нас, потому что авиабилеты из Москвы на Сахалин стоят буквально 28 000 — 30 000 рублей, туда и обратно. Это нормальная цена. В Европе за такие деньги ты далеко не попадешь. Попасть в Москву из Парижа — около 900 евро за билет. А из Москвы на Сахалин — около 350 евро. Путешествовать далеко иногда не так дорого.

— А не потерялся ли в мире интерес к таким съемкам из России? Международная обстановка сейчас сложная. Вообще, заказывают ли съемки?

— Я думаю, зрители — нормальные люди, как вы, как я. Россия — это большая страна с большой историей. Страна, которая существует больше 1 500 лет. И у нас большая история с Европой, большая история с Францией. Думаю, люди, которые любят историю и любят людей, — им интересно.

Сейчас идет спецоперация, как вы называете. К сожалению. Но я думаю, что никто не потерял интерес к России. Это только политика. Но Байкал — это Байкал. Камчатка — это Камчатка. Москва — это Москва, Питер — это Питер. Я думаю, никогда никто не потеряет интерес к этому, это точно.

— Насколько знаю, вы буквально в прошлом году были на Камчатке. Какой там был интерес, что удалось снять?

— На Камчатке снимали кадры о необычных работах и необычных людей. Снимали летчиков. Камчатка — это красивое место. Сахалин, к сожалению, я не знаю еще пока, надеюсь — красиво очень. Но Камчатка — это жемчужина, как и Байкал. Там вулканы, люди, природа, животные. Так вот летчики, я думаю, делают историю. Без них нет Камчатки. Раньше были каюры, но пришли технологии, и теперь это — вертолетчики. Мы много снимали про них.

Еще снимали про археологию, вулканологию, моряков. Просто людей. И еще раз — думаю, для нормального человека с нормальными мозгами это должно быть интересно. О человеке, который живет у природы — это интересно для всех.

— А не было ли сложностей на Камчатке в прошлом году? Как раз, учитывая, что вы иностранец и приехали снимать в Россию.

— Нет. Вообще, раньше на Камчатке было много мест, где никто ничего и не спрашивал. А уже в прошлом году были закрытые зоны, все это надо было узнать, получить разрешения в разных местах. Но я все это сделал и все прошло нормально, никаких проблем. Люди были очень хорошие. Могу сказать — это было супер.

— А вообще, как считаете, насколько сильно усложнилась работа иностранных журналистов, документалистов в России после начала спецоперации?

— Уточню, я не журналист. Журналисты совсем другие. Мы — документалисты и не имеем никаких отношений напрямую с телевидением, журналами и прочим. Наша продюсерская компания — это частная компания, у которой есть контракты. Но это не мое, у меня нет карты журналиста, ничего такого.

Если я правильно понимаю, для журналиста это сейчас не так просто — получить разрешение от МИДа. МИД РФ выдает разрешения для них, но сейчас для новых журналистов, насколько я знаю, не дают никаких разрешений.

А для нас — совсем другая история. Сейчас я хочу сделать здесь проект совместно с МЧС, ГИБДД, медиками. Это история о ДТП, ЧП и о том, как службы работают между собой. Это документальное кино сейчас снимают везде по миру, наша компания работает в США, Канаде, Болгарии, Албании, Румынии. Только вот снимали в Словении, как раз я снимал, сейчас идет монтаж. Есть много вариантов, где еще снять, и я предложил Россию. Потому что я уже много снимал в России и люблю эту страну.

У меня был такой фильм, «TransRussia». Из Москвы во Владивосток. Это было 13 лет назад. Много где был в России.

— Получается, вы планируете снимать не только на Сахалине, но и в других регионах России?

— Нет, если получится, то эту тему мы будем снимать только на Сахалине. Около часа материала должно получиться в итоге. Но я понимаю: что-то, что мы снимаем, выглядит непросто сейчас. Это такая тема, нужно согласие центральных органов.

— Настороженно относятся?

— Ну да. Может быть, несколько лет назад это не было бы проблемой. Но сейчас это тяжело. Впрочем, увидим, мы еще в процессе согласования. И это касается конкретной темы. А что до других тем, если я буду снимать про обычных людей, которые ходят в море, например — я думаю, никаких проблем не будет.

— А есть и такие планы? Снять о профессиях наших? Вообще, давайте подробнее и об основном проекте поговорим, который планируете снять?

— Вообще проектов много. Я бы очень хотел снять кино о православной церкви в России. Ваши монастыри, архитектура, история — я думаю, это лучшие храмы православные в мире. И это стоит снимать, показывать. О вашей вере. Это интересно для меня. Есть большие храмы, есть маленькие — везде своя прелесть, везде можно снимать красивое документальное кино.

Другой проект — о людях, как мы делали на Камчатке. Это можно снимать где угодно. Еще — про животных. Сейчас у меня есть один проект о тиграх. Он не только в России, конечно, тигры везде в Азии. Но Россия — тоже достаточно большая часть. Амурский тигр… Я их тоже хотел снимать, надо договориться с разными людьми, но я думаю, это будет намного проще в том, что касается разрешений.

Еще одна тема — Арктика. Новый Северный морской путь. Это тоже очень интересно. И вообще в России, как я сказал, еще много чего есть показать. Люди в большинстве об этом не знают. В Европе плохо знают Россию. И люди не понимают, что сейчас происходит на Украине той же. Без истории ты не можешь понимать, про что идет речь. Что говорят в большинстве медиа — это не то.

— А давайте поговорим немножко о ваших путешествиях. В первую очередь — почему у вас такой интерес к России в принципе, как к стране?

— Как я и говорил, в первую очередь я — любитель истории. У России большая история. У вас много хороших композиторов, деятелей науки — в математике, физике, например. У вас прекрасная страна, как Европа. Все равно Россия — это Европа. Посмотрите, даже такой пример — Георг V, английский король и российский император Николай II. Они же похожи один в один, потому что были двоюродными братьями. Целая Европа как раз такая. И все это очень интересно.

Россия — это страна тысячи чудес. К сожалению, после революции все это потерялось. А я думаю, надо привлекать людей посмотреть, что такое Россия. Я люблю эту страну, это третья страна, которую я люблю. Франция, потому что я — француз. Словения, потому что я словенец, у меня корни словенские, хоть я и родился во Франции. У меня два гражданства. И третья страна — это Россия. Здесь тоже славяне, поэтому вот так.

— Оливье, вы уже немного упомянули о том, что не знают за рубежом особо о россиянах. Вы много путешествуете. Какое в принципе отношение за границей к нам вы наблюдаете? Возможно, вы бывали в Японии? Нам очень интересно, что японцы про нас думают. Да и в других странах.

— В Японии я был, но 4 или 5 лет назад. И не обратил внимания. Сейчас я не знаю, что они думают. Надеюсь, что все будет нормально, что ничего сегодня не поменяет историю России все равно. Никто не может прошлое поменять. Будущее — можно, а прошлое уже прошло. В общем, про Японию не могу ничего сказать.

Но могу сказать про Францию. К сожалению, немного поменялось. Люди смотрят то, что показывают на телевидении. А телевидение у нас под властью. Что власть скажет — то они и повторят. Это необъективно. Но есть разные медиа. И человек, если он хочет, может узнать другую информацию. К сожалению, во Франции многие думают не так, как есть на самом деле. Но уже сейчас есть люди, которые говорят: «То, что говорят на телевидении, не так объективно». И им покажут. Можно смотреть по интернету разные материалы. Есть французы, которые говорят: «Россия совсем не такая плохая, как говорят по телевидению». В общем, время покажет, что есть на самом деле.

Отношение к обычным русским, я думаю, не изменилось. Если вы приедете во Францию, все будет хорошо. Просто в политике все по-другому. Нормальным людям, которые не имеют отношения к политике, можно приезжать. Как и я здесь, в России. Никто не сказал мне: «Ты — враг». Все нормально со мной общаются, так же и во Франции. Люди — это люди.

— Я так понимаю, у вас в России много друзей есть? И даже на Сахалине есть знакомые.

— Да, у меня есть много друзей. На Сахалине — скорее знакомые. А вообще везде — во Владивостоке, Воркуте, Москве, Санкт-Петербурге. И ничего не изменилось.

Я понимаю, что происходит. И даже во Франции есть часть людей, которая понимает то, что делает Россия. И мне тоже понятно. Что не просто так «напали на Украину, потому что хотели напасть». Зачем это? Отношения между Украиной и Россией существуют давно, они были нормальными. Не буду много говорить, но тут речь про НАТО. И про их экспансию, которую Россия не может пропустить.

Вообще жалко, что все так получилось. Люди, которые умирают на Украине… Не должно быть так. Это не их битва, это битва США. А США — они такие.

— Раз уж мы затронули эту тему, не могу не спросить о вашем отношении к нашему президенту. Насколько знаю, вы даже переписывались с пресс-секретарем Владимира Путина, Дмитрием Песковым. Можно подробнее об этом?

— Да, у нас был проект в 2015 году. Мы хотели снимать хорошее документальное кино о вашем президенте. Я получил от господина Пескова письмо, они хотели с нами встретиться и обсуждать проект. Но, к сожалению, тут в истории появился Оливер Стоун. Он тоже хотел сделать такой фильм.

Конечно, Оливер Стоун и я… Если бы я был Песковым или господином Путиным, я бы сказал себе: «Стоп». Потому что Оливер — известный режиссер, я его очень люблю. Оливер Стоун для меня — как Спилберг.

А мы хотели сделать документалку «Россия через глаза президента». Он любит историю, географию, он председатель Российского географического общества. И я хотел сделать такой фильм, пускай он рассказал бы про историю России, показать это зрителям, позволить взглянуть на страну его глазами. Чтобы сам зритель делал выводы. Я не хотел говорить: «Президент так сказал». Нет. Он сам скажет. И все мы просто услышим и увидим, о чем он думает. А все факты можно посмотреть в книгах.

Но, к сожалению, уже был один проект, и нам не повезло. Наверное, надо было раньше сделать это, но все сложилось так.

- Спасибо, что уделили нам время.

- И вам спасибо за интерес ко мне. Надеемся, что и у всех ведомств тоже будет интерес сотрудничать и со мной пообщаться. Потому что я здесь только для того, чтобы сделать хорошее документальное кино. Позитивное кино, потому что это часть мира, это то, что нужно нам всем сейчас – хорошие, позитивные вещи. Показать нормальных людей, их работу. Работа пожарных – это красивая работа, я удивляюсь, когда вижу – как они работают. И стоит показать это в России, у вас прекрасные люди, которые спасают жизни. Надеюсь, меня услышат и дадут возможность снять этот фильм.

- А мы надеемся его увидеть. Всего доброго.

- Спасибо, до новых встреч.