Андрей Цветков-Толбин: о любви к музыке, театру и работе в Сахалинской филармонии

— Здравствуйте, Андрей! Глядя на вашу биографию, можно увидеть, что вы имеете достаточно большой послужной список и множество наград. Расскажите, как переезд на Сахалин отразился на вашей карьере?

— Вы, наверное, первая на этом острове, кто это увидел. Я обнулил все свои заслуги, приехав сюда. Во-первых, это связано с переездом. Родиться и 40 лет прожить в Москве, а потом так радикально выйти из зоны комфорта и переехать сюда, это уже само по себе обнуление. Потому что здесь другая страна. Даже не город, не район, не область, а другая страна с иным пониманием жизни и менталитетом. Я очень благодарен судьбе за то, что все так сложилось. Ничто не бывает таким постоянным как временное, и уже сейчас могу сказать, что могу поблагодарить людей и край за то, что я здесь. 

— Давайте начнем сначала, с чего началась ваша любовь к музыке? Как складывалась ваша творческая карьера? 

— Я с детства рос каким-то неординарным. У меня в семье нет никого от искусства. Мама рассказывала, что моими первыми словами были не мама и папа, а я подползал к комоду, где стоял проигрыватель, включал пластинку Мирей Матье и говорил «Ciao Bambino Sorry». Семья была не очень благополучная, мама с отцом разошлись рано, и творчество было моим спасением. Когда ребенок видит, что в доме что-то не так, он уцепляется за что-то хорошее вне дома: что по телевизору идет, кто и какие песни поет. У нас жили бабушка и тетя. Тетя была моделью на Кузнецком мосту, в ГУМе. Она всегда была очень красивой и одевалась соответствующе, поэтому с детства я привык видеть красивых женщин, людей. Бабушка была смотрительницей музея Коломенское в Москве. Поэтому я всегда был в культурном пространстве. Папа тоже был творческим человеком, он очень хорошо рисовал и был кинооператором. Мама хоть и не творческий человек, но хотела стать воспитательницей, педагогом, отсюда и моя любовь к педагогике. Нахожусь в ней уже 15 лет. Если говорить о самом раннем этапе, когда я пришел к творчеству, то не благодаря, а вопреки. 

Когда я подрос, я сам сказал маме, что хочу играть на скрипке. Мама, не долго думая, сказала идти на баян, и 7 лет я на нем отыграл. Тогда мама это объяснила тем, что я смогу после окончания играть на свадьбах и тем самым зарабатывать, но, отучившись 7 лет, я этот баян ненавидел. Я его сбросил со второго этажа, отдал маме аттестат и больше к баяну не прикасался. Меня спасла в музыкальной школе моей первый педагог по вокалу. Я очень много прогуливал, причем так, что по полгода мама не знала об этом. Вы спросите, куда я уходил с занятий, а я был в библиотеке. Это был первый ремень в моей жизни.

— Расскажите подробнее о любви к музыке и пению? Полагаю, нелегко было переключиться с баяна на совсем другое направление.

— В музыкальную школу пришла заслуженная артистка Людмила Голубина. Она работала в театре, в театре оперетты, и брала только девочек. Но я тоже захотел, набрался наглости, поднялся к ней в кабинет. А я хорошо пел, я всегда очень много подражал. И она меня взяла, довела до поступления в училище. Тогда я уже закрывал глаза на мамину потребность в баяне и сам пошел на общее фортепиано. Я очень благодарен своему педагогу. 

— А что было дальше? Как вы попали в ГИТИС? 

— Дальше Ипполитовка, это тоже целый квест. Мама дала деньги на поступление на дизайнера-модельера, потому что я хорошо рисовал. Это опять про любовь к красивым вещам. Я, естественно, сделал все наоборот. В июле я пришел к маме, вернул деньги и сказал, что поступил в училище имени Ипполитова-Иванова на вокал. Параллельно 4 года подряд я поступал в ГИТИС, в свою мечту. Поступил я, когда учился на 4 курсе Ипполитовки, и работая уже при этом в театре и в московской областной филармонии. Мне пришлось бросить работу, и я умудрился окончить училище. А в ГИТИС я поступил в мастерскую к величайшему мастеру — ученику Покровского, Георгию Ансимову. И началась настоящая школа. На вокал я попал к народной артистке России и Большого театра, меццо-сопрано, Галине Борисовой. Мне очень повезло, ведь тогда она все еще работала в Большом театре, пела «Пиковую даму», и я успел застать ее на сцене. Величайший человек. 

Потом была аспирантура, там я получил вторую специальность — режиссер музыкального театра. Далее уже начался путь каких-то побед. За годы работы на камерной сцене Покровского большого театра России я сыграл 37 ролей. Сейчас, когда меня спрашивают, когда начинать, я говорю, что чем позже, тем лучше. Я на профессиональной сцене с 8 лет, и хочешь этого или нет, сталкиваешься с проблемами творческого выгорания. Самое важное — это наблюдать за собой и быть честным перед собой. Ушел я из театра добровольно, плавно перейдя в режиссуру, в управление, потому что уже понимал, что нужно перезагрузиться, и эта перезагрузка происходит здесь и сейчас. 

— Какими были ваши первые впечатления от острова? Что вас больше всего впечатлило?

— Мне остров показал всю амплитуду природных условий. Мне сказали, что такого не было последние три года. Я приехал, когда здесь была аномальная жара, я не знал, куда деваться от этой влажности. Мне говорили, что Сахалин — это север, а я купался в Охотском море. Тем не менее климат достаточно хороший, прекрасная природа. 

Я с детства увлекаюсь историей и даже хотел стать археологом. Здесь, конечно, богатое японское наследие, мне это очень интересно. А сейчас эта зима меня просто поразила, я никогда не видел такого. Эти трехэтажные сугробы, пустые полки магазинов. Это какое-то чувство первобытности, вызов, чтобы куда-то дойти и что-то принести домой. Я первый раз видел, как люди сметают все, будто катастрофа какая-то. Здесь это может казаться обыденным, но для меня стало открытием. Думаешь, что уже ничем не удивить, но нет, остров удивляет. 

В человеческом смысле тоже многое стало сюрпризом. Приехав сюда, все мои заслуги не имели значения. Мне приходится снова многое доказывать, начинать с нуля. Жить нужно не в своем прошлом, а находиться в развитии. И уже есть какие-то результаты. 

Опять же взгляд поменялся. Начинаешь смотреть на многие вещи иначе, вникать в проблемы местных жителей, их точку зрения. В чужой монастырь со своим уставом не приходят. Что-то внедрять потихоньку, не форсируя события, к счастью, получается. Тем не менее своим присутствием удалось сдвинуть многие вещи в культурной жизни острова. 

— Заняв должность художественного руководителя Сахалинской филармонии, вы уже сумели много изменить. Расскажите, какая работа была проделана?

— Когда я сюда приехал, у меня был стереотип о том, что такое филармония. А здесь за 76 лет у филармонии нет собственного зала и коллективы в каком-то мыкающемся положении просителя. Но тем шире наша палитра. Для наших артистов любой зал — сцена. В этом смысле наши артисты очень натренированные спортсмены, и им неважно, где выступать.

Опять же, возвращаясь к тому, что было, филармония, как мне показалось, выполняла функцию концертного бюро — организация, которая поставляет артистов, услуги для любого рода мероприятий, а своя афиша была достаточно условной. Сейчас вы видите полноценную афишу на каждый месяц, и я могу точно сказать, сколько было проведено концертов и мероприятий. Моя работа была направлена именно на внутреннюю политику: непосредственное развитие коллективов и артистов. И я могу сказать, что с моим появлением мы можем выбирать, в каких мероприятиях мы участвуем, сказать кому-то «нет». Мне хотелось создать лицо. И я часто слышу от своих коллег, что сейчас понятно, что у нас есть филармония, есть концерты. 

— Сахалинские зрители явно отличаются от московских. Что вы можете сказать о гостях филармонии? Какие особенности вы заметили?

— Здесь на острове зрители не приучены к классике. Основной акцент филармонии был на попсовой музыке, но, мне кажется, филармония должна состоять минимум на 60% из академической музыки, а дальше уже все остальное. Развлекательный акцент должен сместиться на воспитательный. Если мы будем идти только на развлекательную музыку, то через пять лет мы потеряем зрителей. Мне важно найти баланс внутри филармонии, и это одна из моих задач как руководителя. 

— Как вы оцениваете развитие культуры на островах? Какие, на ваш взгляд, перспективы? 

— Давайте сделаем Сахалин, Южно-Сахалинск культурной столицей Дальнего Востока. Для многих Сахалин — это экзотика, природа, лыжи, Восток, никто не понимает, что здесь может быть культурой. Мои наблюдения показывают, что остров воспринимают так, что сюда можно приехать, заработать и уехать. Такое потребительское отношение к ресурсам и к самой земле, и с советских времен оно превалирует. А я приехал сюда, чтобы дать. И мы ищем здешних, вкладываем в местных артистов. Культуры не будет, если здесь не будет людей, которые захотят создать что-то здесь. 

— И напоследок короткий блиц. Город для вдохновения?

— Москва.

— Музыка для хорошего настроения?

— Артемьев «Говорят, дельфины говорят».

— Последняя прочитанная книга? 

— Сидни Шелдон «Если наступит завтра».

— Фильм/постановка, чтобы подумать?

— «Дальше — тишина» с Фаиной Раневской.

— Любимая цитата?

— «Жизнь надо прожить так, чтобы тебя запомнили не только люди, но и сволочи».