«Записки сумасшедшего» сахалинского Чехов-центра три года спустя покорили зрителя Санкт-Петербурга

VI Международный фестиваль театров «LOFT» собрал яркие постановки из разных городов России и Беларуси. В программе участвовали артисты из Москвы, Воронежа, Астрахани, Ижевска, Южно-Сахалинска, Ленинградской области и Минска. Постановку островитян особенно отметили.

Спектакль по одноименной повести русского классика Николая Гоголя создали на средства гранта «Поддержка молодой режиссуры» в рамках программы развития театрального искусства на Дальнем Востоке. Режиссер полностью сохранил оригинальный текст, но дополнил его символическими декорациями и уникальными световыми решениями.

Внутреннее — внешнее

Режиссеру-постановщику Роману Кочержевскому удалось визуализировать внутреннее состояние героя Поприщина, материализовать его безумие. «Записки сумасшедшего» можно без преувеличения назвать безупречно выполненным спектаклем. Благодаря работе художника Сергея Илларионова на сцене удалось совместить реальные элементы жизни с фрагментами сознания персонажа.

Спектакль продуман до мелочей и с пугающей точностью передает шизофрению титулярного советника Поприщина. Поначалу главный герой, при всех его странностях, производит впечатление нормального человека, но со временем теряет контроль над реальностью.

Зритель наравне с героем по мере прогрессирования болезни перестает понимать, какие события реальны, а какие — плод воображения. Обман длится до тех пор, пока в финале персонал лечебницы не дает безумцу мобильный телефон для звонка матери. Тогда зал в едином порыве содрогается: режиссер-постановщик вывел идею Николая Гоголя на новый уровень, углубил болезнь персонажа, и ему мерещится даже то, что он титулярный советник.

Хоррор, вызывающий жалость

Режиссер-постановщик вывел зрителя на эмоции благодаря элементам хоррора вроде мигающих ламп, внезапного эха, хаотичных, неестественно топорных передвижений второстепенных персонажей. Атмосфера — гнетущая, и даже искрометный юмор Николая Гоголя вызывает не столько смех, сколько нервные ухмылки. Смотреть со стороны на созданный Кочержевским мир очень некомфортно, но тем явнее проступает жалость к самому герою. Эмоцию усиливают, например, явным пренебрежением начальника отдела к титулярному советнику.

Поначалу Константин Вогачев в роли Поприщина вкрадчиво обращается к залу в попытке объяснить, почему считает себя правым. Зрители невольно с ним соглашаются, потому что видят происходящее в его воображении наяву. Со временем артист начинает говорить быстрее, судорожно двигаться, путается в мыслях и словах. Затем Поприщин вдруг становится до пугающего спокойным, даже не меняется в лице, когда именует себя испанским королем, надевает на плечи ковер и шагает по больничной палате. 

Константин Вогачев передал сумасшествие своего героя всеми доступными способами, однако сумел сохранить ощущение его полной осознанности. 

Притом Поприщин совершенно не в силах отделить выдуманное от реального. Поэтому, когда он попадает в лечебницу, мрачная атмосфера уже чудесным образом не давит на зрителя, скорее обнадеживает, а заключительная цитата из книги Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу» пробирает до дрожи: «Потеряв ногу или глаз, человек знает об этом; потеряв личность, знать об этом невозможно, поскольку некому осознать потерю».

Эффект усиливают музыка и звуковое сопровождение. Голос Поприщина попеременно звучит то вживую, то из колонок, то он воспроизводит свою речь через диктофон.

Чеховское ружье стреляет в Гоголя

Говоря о визуальных приемах, стоит упомянуть сцену-трансформер. На ней и освещение, которое собственноручно включают артисты, становится элементом действия. Поприщин сам решает, остаться ли в темноте или выйти на свет, он может задать световое пятно, там, где посчитает нужным. Таким образом рассказчик становится постановщиком своей истории.

Также в постановке практически не используют статичный фон или обстановку конкретного места. Блоки из фанеры — блеклые и потрепанные — переносят зрителя то в департамент, где работает Поприщин, то на улицу, то в дом главного героя. Вместе с тем все убранство сцены — воплощение измученного болезнью сознания.

Драматургический принцип Чеховского ружья работает в отношении каждого элемента декорации и костюмов. Так, ковер, всю постановку мирно лежавший под ногами Поприщина, превращается в мантию королевской особы. Стулья для приема в департаменте становятся креслами в зале театра. Электрический чайник — анахронизм в 19-м веке — оказывается элементом современной психиатрической лечебницы. Упомянутый выше диктофон становится в руках медиков доказательством безумия героя — имя, должность, записанные в начале в качестве элемента экспозиции, тоже оказываются вымышленными.

В «Записках сумасшедшего» много оригинальных визуальных решений, причем все они обоснованы, продуманы — ни один стул или бумажку с пробковой доски нельзя убрать без потери смысла.

Наслоение ролей и функций

Второстепенных персонажей, которых в спектакле больше 8, играют лишь двое артистов — Сергей Усов и Анастасия Жаромская. Артисты проявили чудеса перевоплощения — например, возлюбленная Софи становится прислугой Маврой в считанные секунды, а начальник отдела становится камер-юнкером с помощью одного лишь черного скотча, заменяющего бакенбарды.

У обоих артистов по четыре роли — и они «переключаются» по щелчку, моментально меняются в лице. В один момент Сергей Усов окатывает героя водой из чайника и следом обнимает за плечи, чтобы заботливо усадить на офисный стул.  

Отметим, что «Записки сумасшедшего» Чехов-центра номинировали на «Золотую маску» сразу в пяти категориях, а художника по свету Константина Бинкина удостоили этой высшей театральной премии.

В камерном Черном зале произведение сохраняет особую петербургскую атмосферу, тем примечательнее его долгожданная гастрольная встреча с культурной столицей.

Ранее Sakh.online сообщал, что в Сахалинском областном центре народного творчества 11 мая пройдет «Праздник бисера». Гостей ждут мастер-классы, модный показ, выставка и ярмарка изделий из бисера, а также разнообразная концертная программа с участием островных исполнителей.