Карнавал, сказка и творческое безумие: Чехов-центр представил «Любовь к трем апельсинам»

Полет бурной фантазии

«Любовь к трем апельсинам» поражает размахом творческих идей. Грандиозные декорации, частично выполненные за пределами острова, создают условное, вневременное пространство. Действие разворачивается среди гигантских фрагментов лица — носа, губ, глаза, уха. Эти полые изнутри конструкции трансформируются то в пещеры, то в комнаты, то в целые замки.

Визуальное великолепие спектакля скрадывает небольшие сюжетные недочеты. Несмотря на обилие элементов, не возникает ощущения перегруженности. Монохромное оформление сцены в первом акте создает гармоничную, по-настоящему сказочную атмосферу, увлекающую и взрослых, и юных зрителей.

Особого восхищения достойны костюмы. Художник Елизавета Пискунова устроила на сцене настоящий венецианский карнавал — с масками, шляпами, причудливыми нарядами и париками. Поначалу спектакль напоминает черно-белое кино, давая зрителю привыкнуть к обилию персонажей, условности жанра и изысканной вычурности. Затем, во втором акте, происходит взрыв цвета, образов и форм. Костюмы становятся ярче, парики и маски — эксцентричнее, обстановка — еще более сказочной. При этом все исполнено с отменным вкусом, умом и богатой фантазией.

Благодаря общей стилистической выдержанности яркость не отпугивает, а множество деталей приковывает взгляд, заставляя всматриваться, чтобы оценить каждый элемент. Костюмы, вдохновленные разными эпохами и сочетающие элементы прошлого и современности, сливаются в единое гармоничное полотно, а не в ожидаемое лоскутное одеяло.

Немаловажную роль в создании атмосферы играет авторская музыка Анатолия Гонье. Актуализированные средневековые мотивы скрипок и барабанов оказывают мощное эмоциональное воздействие.

Классика и эксперименты

Театр дель арте, традициям которого драматург Игорь Витренко и режиссер Александр Агеев остались верны, наложил на постановку свой неповторимый отпечаток. Узнаваемые маски, характерный комизм, прямое обращение к публике и почти полное отсутствие «четвертой стены» производят на современного зрителя свежее впечатление. Возможно, кто-то воспримет это как смелый эксперимент в духе сюрреалистичного театра, однако это скорее дань вековой традиции.

При этом драматург искусно вплел в ткань пьесы множество отсылок к современности — фильмам, бытовым реалиям. Большинство шуток построено именно на этом контрасте: «Денег нет, все на карте», «Если уж меня чему-то и научило высшее образование, так это копаться в справочных материалах». Пьеса изобилует и лингвистическими находками, близкими к каламбурам: «Идите побдите где-нибудь в другом месте». В «Любви к трем апельсинам» органично сочетаются комедия положений и характеров, а комичные диалоги соседствуют с философскими размышлениями о воле человека, одиночестве, умении искать компромисс, добре и взрослении.

Как и положено хорошей сказке, спектакль несет в себе четкую мораль, причем не одну. Буквально в каждой сцене разворачивается своя локальная история, и у каждого персонажа, даже второстепенного, есть собственная дилемма, которую помогают разрешить главные герои — Принц Тарталья и Труффальдино. Так, например, Сфинкс, изображенный как настоящий кот одноименной породы, страдает от одиночества и неудовлетворенности своей работой.

Главный герой, Принц в исполнении Дениса Кручинина, переживает сразу несколько внутренних и внешних конфликтов. Юный Тарталья должен повзрослеть, стать серьезнее, вновь обрести радость жизни. Ему предстоит спасти королевство от интриг Клариче и Леандро и, будучи заколдованным, отыскать три волшебных апельсина. Такой сложный, многогранный персонаж не проходит классическую арку героя с линейным развитием. Его преображение происходит на протяжении всей пьесы, а не концентрируется в финале, что, возможно, делает развязку менее яркой. Впрочем, и здесь жанр сказки диктует свои законы: добро неизбежно побеждает зло.

Стоит отметить и мастерство, с которым режиссер Александр Агеев передал характерную для дель арте опору на импровизацию. Карло Гоцци в XVIII веке написал лишь сюжетную канву, оставив реплики на откуп артистам. Эта особенность сохранена и в постановке Чехов-центра. В рамках сюжета актеры виртуозно создают впечатление импровизации. Олег Царев в роли Труффальдино и Денис Кручинин в роли Принца порой обращаются друг к другу и к другим персонажам по именам, общаются с залом, даря зрителю ощущение сиюминутности происходящего.

Глубокие метафоры

Помимо комедии дель арте, в спектакле прослеживается явный оммаж древнегреческой трагедии. Постановка начинается со спора мага Челио и феи Морганы, которые, подобно античным богам, наблюдают за миром людей и делают ставки на исход борьбы Тартальи и Клариче. По ходу сюжета они вмешиваются в дела смертных, помогая или мешая им, играя их судьбами. Предопределенность счастливого финала здесь напоминает о неизбежности судьбы.

Важной метафорой становится и сценография: фрагменты лица, служащие декорациями, в итоге собираются в голову Давида работы Микеланджело. Подобно этому, Принц на протяжении своего пути собирает воедино добродетели, становясь настоящим человеком в лучшем смысле этого слова. Данная многометровая метафора становится финальной точкой истории вместе с коронацией Принца.

Режиссеру удалось одновременно осовременить пьесу Гоцци и отдать дань классике. Однако обилие актуальных отсылок в тексте драматурга, с одной стороны, приблизило произведение к нынешнему зрителю, но с другой — может сделать его менее понятным для старших или будущих поколений. К примеру, не каждый в зале оценит шутку про фильм «Три билборда на границе Эббинга, Миссури».

Возможно, «Любовь к трем апельсинам» не сразу найдет отклик у заядлых театралов, воспитанных на Чехове или Шекспире. Его целевая аудитория — скорее молодежь, если не подростки. Репертуарный театр стремится охватить как можно более широкую публику, и этот спектакль, безусловно, придется по вкусу современному поколению.

«Любовь к трем апельсинам» стала великолепным завершением 94-го театрального сезона. Пока на «Новой сцене» идут серьезные «Наши», на «Большой» развернули настоящее творческое безумие — яркое, эпатажное, новаторское, но при этом по-своему классическое и сдержанное. Несмотря на возрастное ограничение 12+, заявленный сказочный жанр, спектакль лишен наивности, затрагивает важные темы и блестяще передает атмосферу карнавала.

Ранее Sakh.online писал о первом сольном концерте скрипачки Мишель Арми, который прошел в КЗ «Симфония». Три ключевых инструмента концерта — дудук, фортепиано и скрипка —дополнили друг друга, а эстрадно-симфонический оркестр усилил их эстетическое воздействие.