Когда цветет глициния…

При расцвете кабуки в середине XVIII века пьесы обычно состояли из 11 актов. Танцы, исторические сцены, бытовые ситуации, комедии и трагедии, объединенные общей темой, компоновались в представления, длившиеся от рассвета до заката. Островным театралам актеры Страны восходящего солнца, естественно, смогли представить целиком только одну танцевально-драматическую постановку, но и обо всех остальных жанрах зрители могли получить представление: труппа скомпоновала своеобразное попурри, в котором показала основные приемы и формы актерской игры.

Что касается последней, формализованные стили традиционных движений (ката) передавались в актерских семьях из поколения в поколение. Кабуки никогда не пытался копировать жизнь, а стремился выделить ее сущность, подобно тому как из морской воды при испарении получается соль. Буквальный стиль воспроизведения считался грубым и несовершенным. Актера стали оценивать по утонченности жеста, манеры выражения, декламации, мимики и движений. Доведены до совершенства весь набор фигур ката и последующие движения, нацеленные скорее на оказание впечатления, чем на развитие сюжета или характера.

Однако до спектакля актеры труппы во главе с руководителем М. Итимура приоткрыли завесу тайны этого уникального искусства, пустив зрителей в святая святых любого театра – закулисье и гримерную известного актера-оннагата. М. Итимура показал все этапы превращения 60-летнего актера в юную девушку-глицинию, в которую ему предстояло перевоплотиться в танце «Фудзи-мусумэ». Надо признать, что такое рассекречивание не лишило очарования удивительный образ-символ вечной женственности. Мастерство одного из признанных мэтров жанра покорило зрителей: такое техническое совершенство владения телом доступно немногим, а по части постижения женской природы актер не уступит и актрисам.

Однако более поразило другое: выбор выразительных средств, вернее, тщательный их отбор, а затем – одновременность их использования, где на первый план выходит умение приводить к единому знаменателю зрительные и звуковые восприятия. Выразительные средства получают тут абсолютное равенство: главное – быть использованными в тот или иной неповторимый момент.

Оба стиля были продемонстрированы южносахалинцам. Несмолкающими аплодисментами были встречены знаменитые татимавари – сцены схваток самураев (среди них и знаменитые сальто и кульбиты в прыжке), эпизоды драк (в том числе и с женщиной, которую поразительно точно, даже при отсутствии грима и костюма, представил мастер М. Итимура), юмористическую драку в темноте. Показали зрителям и прием «хикинуки» (мгновенную смену костюма героини на сцене), и непременного цкетори (музыканта, отбивающего ритм и озвучивающего ударами специальных дощечек все действия на сцене), и якобы невидимых куроко (работников сцены в черном).

К чести сахалинских зрителей, впервые увидевших представление кабуки, они сумели оценить самобытное искусство Страны восходящего солнца. Об этом с благодарностью говорили на приеме, организованном после представления Генеральным консульством Японии в Южно-Сахалинске, и руководитель труппы Мандзиро Итимура, и генеральный консул Сюсуке Ватанабэ.

Полемика русского и европейского театров зиждется на противопоставлении «театра переживания» «театру представления». Кабуки же счастливо сводит под одну крышу оба сценических направления и в конечном итоге «представляет переживание», дает своего рода его квинтэссенцию. Как и в живописи Укиёэ, действительность предстает в театре кабуки в своем концентрированно-чистом, оторванном от внешнего правдоподобия виде. Отсюда идет и разница в восприятии: российскому зрителю свойственно сопереживать и соучаствовать персонажам, японская же публика склонна преимущественно к созерцанию предмета, к любованию им.

Юная героиня поначалу ошарашивает даже подготовленного зрителя: лицо густо нагримированного актера кажется белой маской, да и комплекция у Мандзиро Итимура не девичья и голос не похож на соловьиные трели... Но сущность искусства кабуки и заключается в том, что значение здесь имеют исключительная чистота исполнения освященного многовековой традицией приема, жест, интонация, точная мера всего, что сохранялось на протяжении четырех с лишним веков. Мандзиро Итимура продемонстрировал фирменные приемы исполнительской техники, прежде всего принципы «разложенной игры»: игра одной рукой, игра одной ногой, игра только шеей и головой и, наконец, игра полной статикой, неожиданно врывающейся в динамику. Статика укрупняет кульминационные моменты действия, в котором все известно заранее. Этими миэ, фиксированными позами, своеобразными театральными стоп-кадрами мастер буквально завораживает зал. Если при этом помнить, что на актере кимоно весом более 10 кг и парик в 1,5 кг, то понимаешь цену грациозного и изящного танца. Достигается это титаническим ежедневным трудом. Актер рассказал, что первый раз на сцену он вышел в 6-летнем возрасте, но традиционно актеры-оннагата начинают сценическую карьеру с 3 – 4 лет. Род Итимура является ровесником самого искусства кабуки и насчитывает 400 лет. Сам актер – представитель актерской династии в 18-м поколении. В представлении кабуки приняли участие и его ученики, которые носят фамилию Бандо. Их в составе труппы трое. Однако в его труппе работают и ученики других школ кабуки. Один из них, юный красавец Тацуми Оноэ, заставил немало повздыхать женскую половину зала. Он как раз не из актерской династии и заниматься искусством кабуки начал довольно поздно, уже после окончания школы. По его словам, пробиться наверх таким, как он, сложнее, чем потомственным актерам.

Что касается иностранцев, то возможность для них обучаться этому уникальному виду искусства М. Итимура не отрицает. При соответствии типа лица требуемому шанс стать его учеником остается.

Их несколько. Первый – нам напомнили, что театр – искусство условное. За многолетнюю историю реалистического театра зрители привыкли, что на сцене актеры, как в жизни, говорят, едят, пьют и курят. Простора для зрительской фантазии не остается. А в данном случае белый грим обозначает женщину, красные губы и такая же подводка глаз – юную особу. Дорисовать остальное предлагается самому зрителю.

Второй урок – женщинам напомнили об истинной женственности. Особенно актуально это на фоне современных девиц с кавалерийской походкой и предельным минимализмом в одежде. Наглухо запахнутое кимоно, обнажающее только кусочек шеи (по мнению европейцев, более сексуальное, чем декольте), диктует и особую походку, и манеру поведения. Как тут не вспомнить Пушкина с его мечтой о девушке, которая ходит полушажком и говорит полушепотком.

А в целом в представлениях творческих мастерских Мандзиро Итимура одни увидели древнее и мудрое искусство, другие – экзотическое театральное действо. Главное – скучно не было никому.