Коммунизм ни при чем

Очередная премьера в Чехов-центре сделана в формате малой сцены – в «черном буфете» театра. Спектакль стал заметным явлением по многим основаниям. Впервые на сахалинской сцене появился не самый театральный (скорее, даже антитеатральный) писатель Андрей Платонов. Осуществил постановку совсем юный (вернее, будущий) режиссер Александр Агеев, актер Чехов-центра, осваивающий азы еще одной профессии в знаменитой «Щуке» на курсе Сергея Яшина. И главную роль в спектакле исполнила будущая актриса, а пока студентка выпускного курса Сахалинского театрального колледжа Мария Раковская.

Спектакль «Фро» вырос из эскиза, показанного на режиссерской лаборатории осенью прошлого года в рамках Дальневосточного театрального форума. Радует, что одно из детищ бывшего худрука Чехов-центра Никиты Гриншпуна – творческая лаборатория оказалась на редкость полезной для театра. Несколько наиболее интересных названий в репертуаре театра как раз вышли из ее «широкого рукава».

Молодой режиссер первоисточник оставил практически без революционных купюр, сохранив и его название. Несколько вольностей, допущенных по отношению к тексту, вполне невинны и могут сойти за милые шутки. Дальний Восток, куда уехал муж Фро, конкретизирован до Сахалина, а страстная любовь к коммунизму, о которой кричат в любовном экстазе молодые герои, с точки зрения молодого поколения, наверное, является приметой времени, канувшего в Лету.

А герои рассказа Платонова живут в героическую эпоху советской России – время индустриализации и великих свершений. В ногу с ней живет молодой муж Фроси Евстафьевой, уехавший на край света продвигать коммунизм в одной из его составляющих – электрификации. А юная жена остается его ждать, и жизнь у нее течет «в отсутствии любви и смерти». Потому что смысл жизни для двадцатилетней девушки – в любви, и нет ей никакого дела до коммунизма со всеми его компонентами. Поэтому юная особа вызовет мужа с Дальнего Востока телеграммой о мнимой своей смерти. Тот, естественно, примчится с другого конца страны. После второго медового месяца молодой супруг таки отправится на свой Дальний Восток, а Фрося опять станет его ждать. Вот такой незатейливый сюжет.

«Механик влез в будку одной холодной машины, сел у котла и задремал, истощенный собственным счастьем, обнимая одной рукою паровозный котел, как живот всего трудящегося человечества, к которому он снова приобщился». «Фрося сидела в сумраке в блаженстве любви и памяти к уехавшему человеку». Это фрагменты из рассказа Платонова. Теперь представьте, как все это может трансформироваться в театральный язык. При этом, по возможности, режиссеру нужно постараться сохранить дух первоисточника.

Прорывом назвать очередную премьеру сложно по многим причинам. Главная заключается в том, что усложненному и неожиданному языку Платонова трудно (а может, невозможно) найти сценический эквивалент. В этом нет вины молодого постановщика: даже лингвистам не всегда удается до конца разгадать магию платоновского повествования.

Но самое романтичное произведение Платонова – рассказ «Фро» – исследует как раз самую простую историю – любви. Вот это ощущение, когда героиня «чувствовала, что в ней самой слабеет сердце от легкости воздуха, от надежды, что любимый человек приедет обратно», наверное, нуждается не только в вербальных способах передачи.

Томление любви, разлитое между строк в атмосфере рассказа «Фро», которое исследователи творчества Платонова называют целомудренным эротизмом, из спектакля ушло. Хотя Агееву удались несколько остроумных решений платоновских парадоксов языка и ситуаций, но текст он отдал на откуп артистам. Естественно, большую часть пришлось взять на себя Марии Раковской, и в целом она справилась с задачами. Но сыграть любовное томление Фро ей не совсем удалось. Может быть, этот эмоциональный слой «нарастет» с возрастом.

Пока она, конечно, проигрывает более опытным партнерам по сцене. Виктору Черноскутову (отец Фро), Константину Вогачеву (Федор), Анне Антоновой (случайная знакомая Наташа) и Сергею Шумину (незадавшийся жених) удивительным образом удались типажи далекой революционной эпохи индустриализации, при этом каждый ведет свою партию в абсолютной точной тональности.

В целом в спектакле видно трепетное отношение режиссера и актеров к автору. Как рассказал А. Агеев, в рассказ он влюбился сразу и бесповоротно, как только начал работать над ним во время режиссерской лаборатории. По его мнению, на многие вещи в первоисточнике, естественно, надо смотреть с точки зрения здоровой иронии, возможность которой дает время. Но притягательность текста, по его словам, необъяснима. Он перечитал все наследие классика и уверен, что Платонов не утратил своей актуальности и в настоящее время.

Автор: Мария Снегирева