Трудные дороги Геннадия Боева
СтатьяГеннадий Тарасович Боев – бывший связист, единственный в этой отрасли награжден тремя орденами Славы, а это приравнивается к званию Героя Социалистического Труда.
Вообще, Геннадий Боев – человек неординарный. Сразу после окончания школы в Кириллово он стал преподавать столярное дело для мальчишек 5-6 классов. Все, что требовалось по хозяйству, изготавливали сами. А еще мастерили игрушки для местного детского садика – разные забавные вещицы. Учителя удивлялись – ребят не оторвать от столярной мастерской.
…Сахалин он повидал, когда работал в геологической экспедиции: Смирных, Буюклы, Матросово, Мгачи. Вели там разведочные работы, искали уголь.
Работа интересная у геологов, но настоящим призванием, делом всей жизни для Геннадия Тарасовича стала связь, которой он посвятил 45 лет, работая на одном-единственном месте – в Анивском линейно-техническом цехе.
Обслуживал Боев телефонные линии от Кириллово до мыса Крильон, сел Хомутово, Огоньки, Высокого, Петропавловского и г. Холмска.
– «Когти», специальный пояс, телефон. Пристегнулся, прицепился к столбу – и набираешь код, чтобы проверить исправность линии. Дежурный отвечает, – рассказывает Геннадий Тарасович. – Однажды зимой, в сильную метель вызвали нас на повреждение линии в окрестностях Петропавловского. Там «Сельхозхимия» заготавливала торф, и водитель забыл опустить кузов «КАМАЗа» – вот и порвал провода. Ветер пронизывающий, аж все леденеет, а мы на столбах скручиваем алюминиевые трубки. А тут еще и железо, нужна сварка. Вставляем между проводами термическую шашку, поджигаем, клещи автоматически ее сдавливают, и порыв устраняется.
Из таких вот «рядовых» эпизодов и состояла трудовая биография Геннадия Боева. До Петропавловского хоть на машине можно доехать, а основная масса телефонных проводов находилась в труднодоступных местах, куда даже вездеход не прорвется. Летом добирались пешком, зимой – на лыжах. Иногда приходилось преодолевать по 30 километров в день. На иных маршрутах шли по берегу моря, а снег мокрый, соленый, лыжи скользят плохо, движение замедляется. Спрашиваю у Геннадия Тарасовича, приходилось ли в пути попадать в снежный плен?
– Конечно, не раз вертолет приходилось вызывать. Вообще мы были на особом учете, дежурный знал каждый наш шаг. Пришли до пункта назначения, обязательно должны выйти на связь. Если 2-3 часа сообщений нет, начальник поднимает тревогу. Могло случиться все что угодно, ведь это Сахалин: зимой – пурга, летом – медведи.
Кстати, «косолапые» – особая тема в работе Геннадия Тарасовича.
– Идем по берегу на лыжах, собака бежит впереди, настроение хорошее, – вспоминает он. – Дело близится к весне. Справа скалы, слева море. Видим, что-то черное шевелится. А это медведь в морской капусте роется, туда-сюда ходит. Ну, думаю, не дай Бог собака залает. Но она у нас понимающая была, молчит – не раз со зверем встречалась. Мы тихо-тихо отступили назад, потом быстро пошли в Ульяновку. Затопили печь, на всякий случай свечи на окна поставили: вдруг придет! А он и вправду по следам, по запаху добрался до домика. Уже темно было, слышим – ходит вокруг, топчется, дверь ищет. Вызвали конный наряд автоматчиков, они стали стрелять – не в медведя, конечно, а в воздух. Испугался, ушел.
Или вот еще был случай. Еду на велосипеде в Соколово, там повреждение линии было. Недалеко бригада рыбаков стояла, у них жили два медвежонка, а я-то не знал. Вижу, за мной бежит косолапый, жму на все педали, думаю про себя – хоть бы цепь не слетела. На полном ходу влетаю на территорию бригады, а там встречает меня еще один мишка. Тот, который гнался, не обращая на меня никакого внимания, подбегает к брату, к собакам – ему просто поиграть захотелось. Смеху потом было! Рыбаки рассказали, что у этих медвежат мать убили, когда они еще совсем маленькими были. С тех пор и живут в бригаде, ручными стали, едят и спят вместе с псами.
Воспоминаний у Геннадия Тарасовича много. И как мать свою по Лютоге из Кириллово перевозил на плашкоуте – с коровой, курами, дровами. И как однажды приехал по вызову, поставил велосипед, а солдаты взяли его и катались до вечера. А связиста тем временем ждали на другом объекте. И как после каждого циклона восстанавливали рухнувшие столбы, ставили временные, чтобы связь возобновить. Как ветхие японские линии постоянно чинили…
Интересуюсь у своего собеседника, когда он получил первый свой орден.
– В 1976-м году, еще в Кириллово работал. А потом через каждые пять лет – в 1981-м, 1986-м. Вручали в обкоме партии. Торжественно, красиво было. Тогда многим сахалинцам государственные награды давали, звания присваивали. Когда меня первый раз к ордену Славы представили, я даже удивился. Ну, выполняю работу безотказно, и днем, и ночью на линию иду, стараюсь быстрее людям связь дать – оно так и должно быть. Правда, не каждый мог десятки километров в день проходить, жить в походных условиях, питаться всухомятку. Ведь мы дома почти не бывали: придем, получку отдадим семье, и опять – на линию, в сопки, в лес. Многие не выдерживали, а кому и здоровье не позволяло. Я никогда не курил, «дыхалка» хорошо работала, мог хоть сколько пройти. За всю жизнь не было ни одного больничного.
Сейчас Геннадий Тарасович живет с сыном в большом двухэтажном доме, на лето приезжает внук. В 2002-м году не стало жены Надежды Владимировны – известного на всю область рыбовода. Он тяжело перенес утрату, даже с работы уволился. И сейчас дорого все, что связано с ее именем… Геннадий Тарасович уже четвертый год хозяйничает в доме сам. Готовит обеды для внука, которому здесь, в Огоньках, раздолье – и речка, и лес, и свежий воздух.
– Нам всего хватает, – говорит Боев. – Сажаю картошку, лук, в парниках растут огурцы, много кабачков. На зиму делаю заготовки. Углем меня обеспечивают. А еще не забывает начальник цеха связи Виктор Анатольевич Захаров, дрова привозит. Хорошо, когда о тебе помнят.