Азия-мать. Часть 5.
СтатьяЧуть городишко не проморгали, высадились в панике. Ночь, дождь, грязные закоулки. В изломанном теле усталость, в голове тупняк, надо поесть – цены большие. В Китае мы приноровились: покупаешь в харчевне лапшу быстрого приготовления – и просишь кипятка. Здесь этот номер не проходит, за кипяток (т. е. за обслуживание) денег просят вдвойне, втройне.
Все ж заплатили 20 тысяч донгов, едим лапшу, одни под тентом. Тут человек 10 из ночи выходят, хозяин им дает кальян, самогону. Меня угостили, учат, как надо по-вьетнамски пить, как тянуть табак из кальяна – одной длинной затяжкой. Трогают мой компас, трогают резинки на запястье левой руки, Толины булавки в жилете. Еще в 1998 году мне В. Несин говорил: вьетнамцы любят трогать, это их поведенческая норма. Объясняю это Толе, толку мало, он весь на взводе, его тревога поневоле передается мне. Молчим, шуршит дождь. Вьетнамец берет Толин шлем, садится на мотоцикл: покатаюсь? Толя встает, медленным, вежливым движеньем руки забирает шлем...
Замутился долгожданный рассвет, можно ехать. Судя по карте, до Ханоя успеем затемно. Въезжаем в какие-то арбузные края, целыми горами арбузы лежат по обочинам, некрупные, сладкие. Проезжаем веломастерскую, Толя решает заменить израненную Монголией заднюю покрышку. Бортует колесо, собирается толпа зрителей, я в сарайчике на топчане мгновенно вырубаюсь, сплю полчаса.
Все шире дорога, все ближе столица, опять Большой Город сожмет нас в объятьях, обоим не по себе. Дождь продолжается. «Не Колыма, не замерзнем», – пытается шутить Анатолий, ищет позитив в негативе. Слева отель, явно дорогой. «Толя, пойдем узнаем, где в Ханое дешевые гесты». Он уходит на ресепшен, я остаюсь сторожить, тут же на ступеньках знакомлюсь с молодым парнем из обслуги отеля, он предлагает переночевать у него дома, недорого – по 2 доллара с каждого. А Толи все нет, захожу на ресепшен – в чем дело? Он иронично: «А она на вопросы только кивает и вежливо улыбается, и звонит, без конца звонит куда-то». – «Ясно, тянет время, надеется, что дождь и усталость заставят нас выложить баксы за их поганую роскошь. Пошли, я вроде договорился».
Так и сделали, вскочили на вело и к-а-ак дунули! Километров 10 гнали, переговаривались и нервно смеялись.
Переехали длиннющий мост, даже не знаем, что за река... Вот и Ханой. Гестов нет, в двух отелях нет мест, да и цены большие – не надо. Толя предлагает вокзал – что ж, поехали…
Но надо еще знать, куда ехать. «Трейн стейшен (ж/д вокзал где)?» – не понимает вьетнамец, другой тоже ни бум-бум по-английски. Стоишь, злишься, потом сил нет и злиться... «Туда!» – кажет прохожий рукой. Ну наконец-то едем туда. Но только до перекрестка, опять мученье: «Трейн стейшен?» Опять и опять.
Улица сузилась. Какой плотный двухколесный поток! Гарь какая! Нечем дышать, как здесь люди живут... Решил покурить, с третьей затяжки качнуло как ветром. Испугался, швырнул сигарету: до вечера ни одной, а то упаду здесь. Толя опять погряз в негативе – или мне кажется? Доконает нас третья столица...
А отовсюду – «хеллоу!», всяк рад нас приветствовать. Мы для них как игрушки: смотри, какой едет! Мы – игрушки, мы должны в ответ улыбаться, обязаны. Игрушки, они веселят детей, а если не веселят – их можно, нужно побить... Нам давит на психику все: их приветливые улыбки, гарь их мотоциклов, давит неопределенность: где ночевать? куда сдать вела?
Вокзал совсем маленький, тут и палатку вряд ли поставишь. Две стоянки, вело у нас нигде не берут: мест нет. Подходят с велосипедами два немца, пожилые, старше нас. Им интересно: кто мы, откуда... Обрадовались им как родным, хотя они всего лишь taun, городские велосипедисты. Их отель рядом, номер двойной – 80 долларов. Нет! Не будем столько платить. Как собаки на бетон ляжем, ночь перекантуемся... посмотрим... рано отелям сдаваться...
Пока Толя пытался сдать вело на третьей стоянке, я сходил в отель напротив. Вьетнамка сочувственно объяснила: самый дешевый номер – $50. Выхожу из отеля: «Толя, сходи, перепроверь... 50 баксов... что-то меня покачивает...» Толя оказался на высоте. Выходит из отеля, уже издали машет картой: «Гляди! Она очертила район дешевых гест-хаузов!» Впиваюсь взглядом в план города: они рядом.
Еду, Толя за мной, замученный мозг при помощи компаса и карты сражается с лабиринтом улиц. Справа длинное озеро, а вот и первый иностранец – хороший признак, вот еще трое, вот лавки сувениров – тоже признак дешевого жилья... ну... еще поворот... вот он! гест-хауз! Неужели отмучились?! Да, без проблем сняли дешевую комнату за $2 или $3 за каждого, уж не помню.
Обосновались – уже и стемнело, перед сном вышли прогуляться, в новом месте обнюхаться. Продавцы сувениров: купи-купи! Да ну вас всех с дорогими отелями, сувенирами… Мы никогда ничего у вас не купим, потому что мы – победители.
Вернулись в гест, упали в постели, как в пекинскую лужу, замертво.
Тыл – комната в гесте – очень повышает настроение. Поэтому после вчерашних передряг мы (хорошее слово добрые люди придумали) «оттопыривались». То есть активно отдыхали: с утра достойно влились в поток беспечных иностранцев, глазели по сторонам. Вечером пошли гулять на озеро, и в потемках нам стали поступать предложения особого рода. «Гашиш, сэр?» – вкрадчиво понижает голос вьетнамец. Ни в Монголии такого не было, ни в Китае. Вот крыса пробежала, вот «ночная бабочка» подошла. Почему-то женщины больше к Анатолию пристают, не ко мне, даже обидно. В походке, что ли, дело, у него она по-морскому враскачку, уверенная...
Смотри-ка, после монгольских степей и китайских коммунистов доехали мы до цивилизации!
На следующий день на ресепшен кое-как добились: нам поставили точку на карте (ошибочную, впрочем, потом намучились) – где в столице наше посольство. Поехали налегке, без рюкзаков.
У ворот посольства отловили соотечественника, он дал телефон пресс-атташе. Обратно до геста Толя решил поучиться ориентировке в новом городе, с картой и компасом поехал вперед. Получилось. Только когда он первый – это всадник без головы: не оглядывается, а я постоянно отстаю. Это опасно, нельзя нам теряться. Все эти месяцы он ехал сзади, вот и нет привычки следить за товарищем. Вторым номером он ездит лучше меня, у него замечательная особенность: при любой плотности движения не отстанет, оглянешься – он рядом, «на колесе». Вторым ездить сложнее.
Толин день рождения, 56 лет. «Вова, чего ты хочешь? Будет все, накрою поляну». – «Не надо всего, вот разве вьетнамского сухого 0,7...» Посидели у озера, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке – от души ему, что накопилось, он, трезвый, – мне. Итог: мы молодцы, двигаемся к цели. Пусть медленно и хаотично, но верно. Вид у нас забубенный, бывалый, загорелые ноги, тела похудевшие, Толя лысый, глядит орлом... Не пропадем.
В понедельник поехали к миссис Хъонг, она взяла у нас интервью. Но мы задали больше вопросов: стоит ли в Таиланд ехать через Лаос? или все же через Камбоджу? Не знает. Можно ли в Хошимине продлить вьетнамскую визу? Можно. А можно там взять визы в Тай? Оказывается, визы русским в Таиланд делать не надо! очень хорошо. А что такое Далат – нам рекомендовали там побывать? Это город времен французской колонизации, европейской старой архитектуры, он в горах, там прохладно... Прохладно? Очень хорошо, может, поедем туда. А сколько стоит поезд до Хошимина? а автобус?..
Часа полтора ее пытали, когда мы еще со сведущим человеком по-русски поговорим! Напоила нас кофе, подарила большой пакет хорошего черного чая, Толе на радость, на месяц ему хватило. От нее сразу поехали делать визы в посольство Камбоджи.
От моря надвигалась на нас гряда гор, прямо в лоб ехали по равнине в синие вершины. У подножия гор едим лапшу в придорожном кафе — вниз съезжает встречный микроавтобус, останавливается рядом. Девушка выбежала из него, и сразу ее стало рвать. Так-так, все ясно: впереди серпантины.
На подъеме Толя сразу обогнал, но я уже на третьем километре по старой привычке цепляюсь за грузовик – на сытый желудок вверх маслать лень. Обогнал Толю. Вдруг пассажир машет рукой: гляди назад! Ну, гляжу... мотоциклист сзади пристроился... ну и что? А, звезда на каске! полиция! Не отцепляюсь – что дальше будет? Ехал он, ехал сзади, видит – иностранец грамотно правила нарушает, не упадет – дал по газам и обогнал грузовик. Остановились, водила мне отвертку показывает... а, сломался... ну, догоняй. Поехал тихо, думал, надо полчаса Толю ждать, – вдруг из-за поворота он! в поту, полуголый.
Уехал он вверх, тут опять грузовик, цепляюсь. Асфальт в рытвинах, на повороте пару раз рулем о борт стукнулся: не забывай, сегодня пятница! 13-е число! Цеплялся, пока пальцы сами не разогнулись. Ну, думаю, теперь Толю долго ждать, посижу, попишу в записную книжку... Нет! десять минут – и он выезжает из-за поворота, в мыле весь, черт старый. Уже не вздыхает, как в Китае: «8,5 кг потерял! чистой мышечной массы!» Стыдно, видать, ему жаловаться, посильней ведь меня. Проехали вверх серпантином немного... слева чудный вид, пропасть, облака под нами. Присели на бордюр, Толя задумчиво: «Помнишь, ты Есенина читал: “...бейте в жизнь без промаха...”?» Это мы, в этих горах. Я пенсионер, но не с ними же мне в Южном сидеть, на власти жаловаться, что мало жрать дают». Порезали ананас. «В первый раз ем такой, в полной спелости». Помолчал. «Эти месяцы – самое счастливое время из всей моей жизни». Он уже говорил это, в Монголии. Потом мы вспоминали и этот ананас, и горы, и то, что сказал тогда Анатолий.