От Камчатки до Матсмая

Капитан бригантины вспомнил, что на русскую службу его, датчанина Мартина – сына Питера, приняли без особых хлопот, перекрестив вскоре в Мартына Петровича. Не последнюю роль тут сыграла рекомендация земляка Витуса Беринга, которому высочайшим соизволением было доверено возглавить экспедиции по освоению северных и дальневосточных рубежей Российского государства. Так что служба на российском флоте у Шпанберга складывалась, в общем-то, неплохо. В звании поручика он бороздил Балтийское море…

Не забыл он, как в 1728 году был помощником В. Беринга в историческом плавании на боте «Святой Гавриил» в Чукотском море, как участвовал в первой Камчатской экспедиции Беринга. Вспоминая те дни, не переставал удивляться, как ему удалось все преодолеть. Он руководил речными и сухопутными караванами, перебрасывая через необъятные просторы Сибири в Охотск людей, припасы и материалы, обеспечивал строительство в Охотске экспедиционных судов. Сказать, что условия были труднейшими, – значит ничего не сказать.

Наступил 1732 год. Полным ходом шла подготовка второй Камчатской экспедиции. В Адмиралтействе решили, что такому инициативному, проверенному в деле молодому офицеру негоже засиживаться в столицах. Ему можно доверить самостоятельное серьезное дело.

В указе была поставлена четкая и ясная задача: «Островов Курильских – жилых и пустых учинить опись и осмотр, сколько возможность допустит вплоть до самого Матсмая» (так в то время в России иногда называли остров Хоккайдо. – Авт.). Выполнение этой непростой задачи было доверено 34-летнему Мартыну Шпанбергу, который был повышен в чине до капитана первого ранга.

В 1735 году он приступил в Охотске к постройке судов для Курильской экспедиции. Дело привычное, и потому оно шло споро, и уже через пару лет со стапелей сошли бригантина «Архангел Михаил» и дубель-шлюп «Надежда». Удалось отремонтировать бот «Св. Гавриил», принимавший участие в открытии северных берегов Америки. Воодушевленный капитан готов был отправиться в плавание тотчас, однако из-за наступления холодов сие серьезное предприятие пришлось перенести на следующий год.

…Расхаживая взад-вперед по каюте, Шпанберг снова и снова твердил заученную наизусть инструкцию: «Идти к тем островам, кои пошли от Камчатского полуденного (южного. – А. А.) носу к Японии и из них несколько уже были во владении российском...». Тут надобно заметить, что несколько лет назад геодезисты Евреинов и Лужин открыли для России, описали и нанесли на карту 14 Курильских островов до Симушира включительно.

Капитану Шпанбергу предстояло продолжить начатое важное государственное дело. На «новых южных островах» моряки должны были с живущими там айнами, которых звали курилами, «поступать ласково и ничем не озлоблять и недружбы не показывать, а наведатца коль велики такие острова или земли и куда они пошли и чем довольствуюца и притом, усматривая случая для лутчего приласкания давать малыя подарки...».

И вот наступил долгожданный день 15 июля, когда Шпанберг наконец-то смог отправиться на двух судах к Курильским островам и завершить поставленную задачу. Поначалу все шло распрекрасно. Толково составленная евреиновская карта позволяла выбрать правильный маршрут. С местным населением тоже удалось наладить дружественные контакты. За доброе отношение айны платили русским морякам той же монетой. Аборигены как могли растолковывали им о расположении островов, помогали пополнять запасы топлива, воды и провианта. И отряд Шпанберга уверенно шел на юг.

Но, как гром среди ясного неба, нагрянули тайфуны. Из-за отвратительной погоды невозможно продвинуться далее острова Уруп, который тогда был назван Ольховым. Причаливать к берегу – опасно: накат может перевернуть шлюпки. Позже в отчете о плавании Мартын Петрович сообщит, что у островов «берега каменные, утесы весьма крутые, и в море великая быстрота и колебание жестокое, на якоре стоять грунтов не имеется и очень глубоко».

Нехватка продовольствия между тем ощущалась все острее. Давали себя знать и участившиеся болезни моряков. Все это, похоже, поставило крест на так удачно начатой экспедиции.

Честолюбие подмывало неукротимого капитана пуститься во все тяжкие, хоть к черту на рога, а там будь что будет. Однако здравый смысл и элементарная осторожность советовали не гневить Нептуна, отступиться. Поэтому было о чем подумать.

В тот день опытный мореход Шпанберг решил не рисковать кораблями и жизнями товарищей. Мартын Петрович принял нелегкое решение – не испытывать судьбу. Обогнув остров Ольховый, он возвратился на Камчатку.

Хотя конечная цель и не была достигнута, безрезультатным плавание назвать нельзя. Во время этого похода были собраны новые сведения о Курилах: составлено несколько карт островов, в шканечные журналы занесены первые описания их берегов, а также отмечены глубины и течения вблизи них. Велись ежечасные записи о ветрах, несколько раз в сутки отмечались общая характеристика погоды и ее изменения. Мартын Шпанберг был не из тех, кого неудача способна обескуражить. На следующий год он решил начать все сызнова, чтобы завершить начатую экспедицию.

В конце весны, как только зюйд-вест прогнал льды прочь и позволила обстановка, мореходы, не мешкая, отправились в путь. В небольшую флотилию, а точнее, отряд под общим руководством капитана первого ранга Шпанберга вошло четыре судна: бригантина «Архангел Михаил», дубель-шлюп «Надежда», бот «Святой Гавриил» и построенный на Камчатке бот «Большерецк».

Шпанберг извлек прошлогодний урок, и поэтому спешил, чтобы как можно быстрее пройти на этот раз Курильский архипелаг. И удача на сей раз ему сопутствовала. Свежие попутные ветры наполняли паруса судов, и они резво устремились на юг.

Как только достигли первых Курильских островов, по приказу Шпанберга произошла смена командиров: лейтенант Вальтон перешел на бот « Святой Гавриил», а Шельтинг – на дубель-шлюпку «Надежда». Таким образом командир отряда, видимо, хотел ограничить самостоятельность Вальтона, поставив его во главе менее знакомой команды. Было от чего: последний не раз пытался оторваться от отряда и проводить розыск новых земель самостоятельно. За такое нарушение Вальтона следовало бы приструнить по всей строгости морского устава, однако непонятным образом лейтенанту удавалось выходить сухим из воды.

Затем корабли Шпанберга продолжили плавание в южном направлении по меридиану Камчатки, пытаясь найти гипотетическую Землю Хуана де Гамы, показанную на многих картах того времени в океане юго-восточнее Камчатки, в частности на карте Делиля, охотно верившего всяким слухам и домыслам. Пройдя дальше и не обнаружив ее, Шпанберг повернул на юго-запад к берегам Японии. И цель была достигнута: менее чем через месяц, 16 июня, участники экспедиции «усмотрели Японской земли берег».

Вальтон при подходе к японскому побережью, вероятнее всего, умышленно отстал, а отряд Шпанберга подошел к самому берегу и направился вдоль него на юг. По пути российские моряки встречали множество небольших японских судов. С борта бригантины моряки вглядывались в берега и видели большие деревни, окруженные засеянными полями, и редкий лес. Только через неделю суда Шпанберга отдали якоря в версте от берега.

Шпанберг и его команда терпеливо разъясняли, что русские корабли приходят «ради единого восстановления с ними, японцами, соседственной дружбы и коммерции». Сохранились довольно подробные описания попыток организовать обмен товарами. Однако эти попытки были скоро пресечены местными японскими чиновниками, которые в условиях «закрытия» страны потребовали ухода русских судов от японских берегов. А в общем-то, если судить по записи в судовом журнале, то встреча с японскими жителями прошла вполне мирно. Оно и понятно. Ведь в то время они на так называемые «северные территории» не претендовали, поскольку японское правительство еще в 1637 году строжайше запретило подданным микадо покидать пределы империи, а Курильские острова тогда считались лежащими вне этих пределов.

На обратном пути спешить было некуда. Поэтому русские моряки решили как следует ознакомиться с Южными Курилами. По пути экспедиция Шпанберга подробно картографировала эти острова.

Наиболее обстоятельно был исследован Шикотан. Шпанберг его назвал Фигурным из-за множества небольших заливов и бухт, причудливо изрезавших побережье.

«Близ острова Фигурнова послан от нас дубель-шлюп «Большерецк» и на шлюпке за водою с 73 бочками...» – свидетельствует судовой журнал бригантины «Архангел Михаил» от 3 июля 1739 года. Далее следует такая запись: «…На оном острову, где оне приставали, воды не взяли понеже утес и камень и на оном острову в том месте лесу мало и все камень и место неудобное и близ самого острова глубоко...».

На следующий день, осмотрев ближайшую бухту, моряки сообщили: «...на том острове растет лес березовый и еловый и жимолостник, наподобие вереса, токмо другова роду и трава слаткая и сарана и смородина и протчие травы, которых за неведение написать неведомо. Також на оной шлюпке привезли колотое сухое дерево еловое и сказывали, что на оном острову имеются две речки». Поэтому уже вечером была послана еще раз шлюпка с бочками за водой на остров Фигурный.

К сожалению, это название почему-то не прижилось. Может, потому, что впоследствии русские моряки часто называли его островом Шпанберга, воздавая должное первооткрывателю. Но и оно почему-то кануло в Лету. Так и осталось исконное айнское название – Шикотан, означающее, согласно словарю Добротворского, «большой остров». И это действительно так: Шикотан – самый крупный в Малой Курильской гряде.

Несколько дней спустя моряки увидели остров, утопающий в буйной зелени. Решили так и назвать – Зеленый. На него был отправлен геодезист Иван Свистунов, «для обсервации с инструментами», чтобы составить точный план береговой линии. На следующий день там обнаружили айнское селение и немедленно послали шлюпку, а вскоре в журнале появилась запись: «Мичман Шельтинг был на берегу в деревне и привез к Шпанбергу... 8 мужиков мохнатых, подобных нашим курильцам».

Шпанберг и Шельтинг высаживались и на другие южнокурильские острова, в частности на Кунашир, где от айнов – коренных жителей – удалось получить много новых сведений о близлежащих землях. Несмотря на то что толмач-курильчанин, взятый на Северных Курилах, не всегда понимал южных курильчан: «Мы де их языку, – сообщал он, – не очень довольно обучены». Офицеры и матросы не сводили глаз с иноземцев, которые «…ходят в платье долгом и пестром и нашитом, на них камки разные и босы ходят и по ногам и по всему телу видно шерсть или волос, бороды у них великие, продолговатые, черные… У некоторых в ушах имеются кольца серебряные»…

О самом большом острове Курильской гряды – Итурупе сообщается, что остров велик, на нем много жителей. По языку и обычаям они отличались от северных курильчан: бреют голову и «поздравление отдают на коленях». На острове были леса, в которых водились медведи. Там есть реки, имелись удобные гавани, в частности на северо-восточном берегу в бухте Медвежьей.

Шпанберга особенно интересовало: какое отношение имеет население Южных Курил к Японии? Южнокурильские айны сообщили ему: «Под властию епонского хана только один Матсмай, а протчие острова неподвластны». После того как Мартын Петрович убедился в том, что Южные Курилы не принадлежат «к владению японского хана», он сразу же начал ратовать за скорейшее присоединение к России островов, которые он запечатлел на бумаге.

Надобно пояснить, что в XVIII столетии карта имела особенно большое значение. Составление подробной карты Курил позволяло выдвигать права на владение исследованной и описанной территорией.

Вернувшись 29 августа 1739 года в Охотск, Мартын Петрович объявил, что ему удалось «большие и малые острова, лежащие от сорока трех и до сорока шести градусов, в подданство привести, а от сорока шести градусов и до последнего острова без всякого опасения можно привести в самой скорости».

Шпанберг просил разрешить ему уже в 1740 году организовать новую экспедицию к Южным Курилам. Согласие было дано, а специальная инструкция предписывала: «Следовать к тем островам, которые близ японских Вами обысканы, а именно Фигурный и Зеленый, и оные окуратно смотреть...». Однако Витус Беринг отложил новую экспедицию на Южные Курилы, потому что сам готовился в плавание к берегам Америки.

Два года спустя неугомонный Шпанберг вновь попытался отправиться к Южным Курилам, но плохая погода опять разрушила его планы. А осенью 1743 года деятельность Второй Камчатской экспедиции и вовсе была остановлена. Правительство решило, что в дальнейшем на Курилы будут ездить только сборщики ясака – дани пушниной, однако имевшиеся у них утлые плавсредства первоначально позволяли им обходить только более близкие северные острова.

Тем не менее сведения об экспедиции Шпанберга и ее результатах достигли Европы. «Открытие русскими Курильских островов, – писала 22 февраля 1740 года парижская «Газет де Франс», – имеет для России огромное значение... Островитяне приняли экспедицию Шпанберга с многочисленными проявлениями дружбы».

Вновь русские вышли к Южным Курилам, как отмечает известный историк Борис Полевой, лишь четверть века спустя – в середине 60-х годов, когда Иван Черный получил на Урупе первый ясак с пришедших туда итурупцев и даже поручил одному итурупскому «лутшему мужику» сбор ясака и с острова Шикотана. Регулярности в сборе ясака на Южных Курилах русские достигли в 70-е годы. Но это уже совсем другая история. Тем не менее приведенные факты доказывают, что с 70-х годов ХVІІІ века русские считали Южные Курилы владением России.

19 июня 1739 года капитан Мартын Шпанберг на построенных в Охотске судах достиг Японии, где ознакомился с политическим строем этой страны, обследовал порты и предпринял первые шаги к установлению торговых отношений.