Свободная охота

Сегодняшние мои собеседники служат в составе группировки «Север» снайперами. Редко удаётся пообщаться с воинами этой специальности. С Максимом с позывным «Сахалин» мы разговаривали в перерывах между боевыми выходами, а когда недавно он прилетал в отпуск, удалось зазвать его на встречу с воспитанниками. В этой заметке я собрал вместе наши разговоры с Максимом — об особенностях боевой работы снайперов, такой загадочной и скрытной, его впечатления и размышления о войне и жизни, а также наблюдения его боевого товарища с позывным Иван «Север».

Максим «Сахалин»:

— Профессия снайпера сильно романтизирована. На самом деле это рутинное дело, где ты методично всё рассчитываешь.

Есть три категории снайперов:

Это «марксмены», по-нашему, пехотные снайперы, вооруженные СВД (снайперская винтовка Драгунова, — прим. авт.). Они стреляют на дистанции до 600 метров. Поддерживают пехоту огнём, сбивают дроны, наблюдают за противником и передают данные. К ним же относятся снайперы-разведчики, которые вдобавок к СВД используют ВСС (винтовка снайперская специальная, — прим. авт.) — «винторез» на случай, если нужно действовать бесшумно.

Оружие средних снайперов-высокоточников — винтовка калибра 308. Если переводить на нашу систему, это 7,62х51, дистанция выстрела составляет 600-900 метров. Тяжёлые и высокоточники используют калибр 338, 375 и 12x7 мм. Винтовки — АСВК (армейская снайперская винтовка крупнокалиберная, — прим. авт.), Лобаева, ORSIS. Они бьют на дистанцию 1200-1300 метров, а иногда даже до двух километров. Могут стрелять бронебойно-зажигательными и осколочными зажигательными боеприпасами, поражая не только живую силу, но и технику, например, БТР.

— Как вы готовитесь к боевому выходу?

— Если у меня режим свободной охоты, я ищу на карте подходящие высоты, лесопосадки или здания, которые дают мне обзор. Изучаю тропы, по которым ходит противник, их позиции. Затем наша снайперская пара находит место, откуда будем стрелять. Например, это может быть возвышенность на опушке леса или верхние этажи зданий. Маскируем место в зависимости от времени года и, конечно, делаем тепловую и световую маскировку. Главный враг снайпера — это дроны с тепловизорами.

Хорошо, если удается отработать из здания или блиндажа с бойницей, но в основном это незащищенное место. Поэтому мы планируем пути отхода и запасную позицию. После выстрела противник будет стараться найти нас, и, если обнаружит, туда полетит всё: дроны, снаряды из миномёта, гранатомёта, даже танк могут отправить обстрелять нас.

Сделать выстрел тоже не так просто. На срочной службе учили, что стрелять нужно прищурившись, а сейчас я смотрю обоими глазами: одним вижу обстановку, а другим — прицел. Для точного попадания важна каждая деталь, а на большой дистанции даже мелочь может привести к промаху. Цена одного выстрела из моей винтовки — 7000 рублей. С опытом ты понимаешь, как работает твоя винтовка с разными боеприпасами, и сам можешь делать патроны (подбираешь форму пули, гильзы, качество, вес пороха).

Помогает в работе метеорологическая станция для определения погоды, дальномер, а на телефоне обязательно установлен баллистический калькулятор. Если появляется цель, я отрабатываю её с заранее настроенной винтовкой. Если дроны не летят и есть ещё цели, работаю или ухожу в укрытие.

Иван «Север»:

— Случай был ночью. Я наблюдал за окопом противника, и неожиданно началось свечение. Подумал, что противник решил расширить окоп. Делаю выстрел. Пятно начинает с большой скоростью двигаться через кусты. Место у меня пристрелено, в этом окопе я уже снял не одного немца и, соответственно, все установки для винтовки знал очень хорошо. Промахнуться я вообще не ожидал. Не может человек так быстро бегать. Видимо, укры с края окопа выкидывали объедки, а ночью кабан решил полакомиться, и я его подранил. Показал видео начальству. Теперь время от времени они спрашивают, сколько я нациков отработал на задаче и сколько кабанов.

— Сегодня снайперы работают не так, как в Великую Отечественную войну?

— Из-за дронов многое поменялось. Так, для одного из зданий нам пришлось выкопать сорокаметровый туннель, чтобы перемещаться скрытно и безопасно под землей. Поэтому правило «хочешь жить — копай» касается и снайперов спецназа. На нашем участке фронта противник воюет технологично.

Дроны летают на высоте 20-50 метров. Это позволяет точнее делать сбросы и обнаруживать скрытые позиции. Поэтому нашим самым страшным врагом являются «камикадзе», баба яга, мавики, а для противника наши операторы дронов и ФАБы (фугасные авиационные бомбы, — прим. автора), но ими ещё попасть нужно. После взрыва такой бомбы поднимаются облака дыма. Похоже на ядерный взрыв. От любого здания остаётся только воронка. На расстоянии трёхсот метров от разрыва контузит всех. Но противник всё равно цепляется за каждый дом, прячется за мирными людьми. Война — это ужасно. Раньше здесь был садик, школа, где дети учились, больница, где лечили, а теперь это всё руины.

— Каким, по-вашему, должен быть современный солдат?

— Он должен быть разносторонне подготовлен. Недостаточно только бегать и стрелять. Я понял это на первом задании, когда напротив меня завис дрон, и пришлось убегать. Казалось, что в спецназе мы будем устраивать засады и перестрелки. Однако это не «Counter-Strike». Война — это завод, где есть рабочие, инженеры, и у каждого своя задача. 10-20 процентов времени солдат воюет. Остальное время уходит на подготовку к задаче и обустройство быта. Поэтому нужно учиться ходить в походы, разжигать костры, обустраивать лагерь и уживаться с товарищами. Нужно изучать тактическую медицину. Порой раненый не может выйти с поля боя. С дронов сбрасывают лекарства и бинты, и он должен сам себя спасать. Есть примеры, когда раненых не могли эвакуировать по 3-4 месяца.

— Что вы чувствуете на войне?

— Страшно бывает в моменте и немножко после того, как всё произошло. Например, ты проходишь опасный участок, где могут убить. Проходишь его с мандражом, но без страха. Если всегда бояться, то, когда настигнет по-настоящему опасная ситуация, где очень рискованно, ты не сможешь правильно отреагировать, запаникуешь и, скорее всего, погибнешь. Поэтому нужно действовать с холодной головой. В последний раз было страшно, когда прилетела «Баба Яга» и сбрасывала на нас противотанковые мины. Но все обошлось, поэтому я с вами здесь. Вообще страх — это выброс адреналина, и в этот момент ты действуешь по принципу «бей и беги» или впадаешь в ступор. Я выбираю первое.

— В Великую Отечественную снайперы старались в первую очередь поразить офицеров. Сейчас так же?

— Сейчас погоны не носят, да и ВСУшника от наёмника невозможно отличить. Однако есть правила приоритетных целей. Тяжёлые снайперы могут работать конкретно по технике, складам с БК. Если обнаруживается скопление живой силы или идёт наступление на наши позиции, мы выбираем тех, у кого навороченная экипировка или рации, — возможно, это командир подразделения или штурмовой группы. Если у противника тюнингованное оружие, значит, это опытный боец. Если мы идём в накат, то «марксмены» вычисляют пулемётные точки, выцеливают гранатомётчиков или другого снайпера — тех, кто может нанести больший ущерб нашим штурмовикам.

Иван «Север»:

— Всю ночь простоял, ждал противника на ротации. Я был пристрелен к их наблюдательному посту и подходам к нему, но в ту ночь никто не показался. Обычно я менялся с наступлением зари, но что-то заставило меня наблюдать ещё. Всю ночь стоял на ящике и упирался наклоненной головой в стенку окопа, пытаясь выцелить противника. Сто раз всё затекло. Я уже всё проклял, но оставался ждать.

Около 7 утра начал собирать винтовку и вдруг заметил движение, никогда бы не подумал, что из этого места может кто-то выползти. Из высокой травы и камышей выходят два типа. Один, встав на колено, собирается стрелять из гранатомёта. Дальность до него была, по моему расчёту, 1260 метров. Они стреляли 82-мм миной из трубы. В итоге: я ранил первым выстрелом одного, и они побежали. Перезаряжаюсь, второй выстрел — мимо. Третьим выстрелом попадаю в последнего бойца, в момент, когда он залетел в камыш.

Меня удивили два момента: я стрелял на сверхпредельную дистанцию и попал. Они тоже стреляли на максимум. Когда я сделал второй выстрел, сзади раздался взрыв. Пятнадцать метров за мной для них было дистанцией выше их предела. Вот это меня и спасло.

Другой случай был, мы работали с напарником на выезде. Бойцов одолевал снайпер, который подлавливал во время смены наблюдателя — одного мы потеряли. У нас была задача — выявить этого стрелка.

Позицию для стрельбы, которую готовил противник, мы обнаружили заранее, когда проводили разведку местности. Причём местный командир уверял нас, что снайпер находится совсем на другом участке леса. Там расстояние — 1450 метров, и если ветер будет не в ту сторону, то вряд ли удастся попасть. На расстоянии около 30 градусов от того места мы заметили человека с лопатой. Дистанция — 940 метров, весьма комфортная для снайпера. Плюс он находился на возвышенности, и кусты недалеко — оттуда он мог выходить на работу и возвращаться в свою норку.

Предлагали отработать его ещё днём. Однако старший офицер не рискнул, говорил, что артиллерия начнёт давить. Мы дождались «серости», когда люди ушли на замену — снайпер начал стрелять, а мы ему отвечали. Тут появились ещё два снайпера с той стороны, и мы с напарником с одной винтовкой на двоих, оказались под огнём трёх снайперов сразу. Минут сорок ползали по открытому полю. Хорошо, что оно было камышово-тростниковым, и это прикрывало нас от прямой видимости. Тогда ещё активно не использовали FPV-дроны — стоило одному пролететь над нами, и конец. Я больше всего боялся за треногу, на которой стояла винтовка. Вытащил её в кусты, скрутил ножки и забрал оружие. После этого потребовалось больше часа, чтобы проползти 40 метров до леса.

— Расскажите, правда, что снайперов в плену пытают и не обменивают?

— В плен сдаются. Сейчас нечасто, но бывает. С обеих сторон. Мы знаем, что с пленными обходятся, мягко говоря, негуманно. Поэтому для меня лучше погибнуть. Для бойцов моего подразделения однозначно плена никакого быть не может.

— Максим, посоветуйте ребятам, чему нужно учиться, какие дадите советы?

— Занимайтесь прикладными вещами. Будьте инициативными, умейте отстаивать свою позицию, подтверждать свои слова и принимать критику. Без этого не будет развития — никто не может знать всё, и иногда заблуждаешься, поэтому совет со стороны может оказаться очень полезным. Для меня настоящие герои этой войны — волонтёры. Учитесь бескорыстно помогать другим и никогда не теряйте этот благородное качество. Помните, что добро всегда возвращается.

Берегите свой край. Я люблю наш остров — и тёплый, нежный юг, и суровый север. Много где побывал и не знаю лучшего места для жизни. Сахалин всегда благодарит тех, кто к нему хорошо относится, он словно живой.

Автор: Юлиан Красавин, участник СВО, учитель истории.