Донные странники
Статья
– Зачем ты этого ужасного мизгиря домой притащил? – завопила бабушка на моего отца, увидев в его руках краба. Она прожила всю жизнь вдали от моря и такого огромного членистоногого увидала впервые. Поэтому не удивительно, что он напомнил ей хорошо известного паука.
– Варить будем, – невозмутимо отвечал батя. – Вареный он очень вкусный...
– Выброси сейчас же эту гадость на помойку! – возмутилась бабушка.
А возмутитель спокойствия тем временем приподнялся на своих мощных членистых ногах и медленно двинулся на бабулю.
– О господи, он еще и ползает! – вскрикнула в ужасе баба Настя и забилась в дальний угол.
В ту пору мне шел всего седьмой годок, однако, в отличие от бабушки, я «мизгиря» ничуть не испугался. Мы, пацаны, летом каждый день пропадали на море, к берегу которого прислонились наши дворы. В камнях во время отлива мои приятели часто находили не успевших уползти в глубину мелких крабов. Забавлялись тем, что дразнили их прутиком. Клешнястые существа цеплялись за него мертвой хваткой...
А этот краб, раздобытый отцом у рыбаков, оказался настоящим гулливером. Но надо было его во что бы то ни стало остановить, чтобы бабушку не покусал. Так думалось тогда мне, наивному дошколенку.
Дома ничего подходящего не оказалось. И я, набравшись смелости, сунул в клешню гиганта подвернувшийся под руку красный карандаш. Раздался хруст, и на пол посыпались алые щепки.
– На помощь! – завопила подслеповатая бабуся. – Чудище палец мальчонке отгрыз!
Тут уж не на шутку всполошился отец, на минутку отвлекшийся в поисках подходящей кастрюли. С испугу он так пнул «мизгиря», что тот отлетел в противоположный угол...
Этот случай я часто вспоминал потом во время учебы на биофаке, а особенно – на практике, когда с интересом изучал внешнее и внутреннее строение членистоногих существ. Камчатский, или королевский серовато-фиолетовый краб запомнился мне на всю оставшуюся жизнь своим грозным видом, не на шутку перепугавшим мою деревенскую бабушку.
Окружающие рыбы имеют возможность вдоволь налюбоваться его выразительными фасетчатыми очами. Но «клюнуть» лакомую добычу – не тут-то было! Глаза надежно защищены выступающей вперед острой пикой, расположенной на голове «броненосца».
Не меньше удивили меня органы обоняния краба. У морского бродяги они тоже не как у людей: «носы» находятся не на голове, а в хвосте и передних ногах.
Голова краба, по сравнению с огромным туловищем, очень мала. В ней спрятан... желудок. Все крабы имеют по пять пар членистых ног. За это их прозвали декаподами, или десятиногами – по аналогии с осьминогами. Только в отличие от моллюсков ноги крабов как у средневековых рыцарей закованы в броню – прочный хитиновый покров, ощерившийся острыми шипами.
Одна из пар конечностей – крохотные ножки, о которых не все даже знают, потому что они скрыты под головой. Для чего крабу эти «аппендиксы»? Оказывается, очень нужны! Они играют роль... метелок, очищая жабры от морского ила и песка.
У королевского краба одна пара конечностей вооружена клешнями. Правая – особенно крупная. Как и положено деснице, она давит и дробит. «Броненосец» ломает ею панцири и раковины. Ему палец в клешню не клади – запросто до кости прокусит! Даже оторванная, утверждали рыбаки, она мертвой хваткой держит добычу.
Левая клешня – поменьше. Это своего рода ножницы, которыми краб «стрижет» мягкую добычу. Он рвет ее на куски и отправляет в рот, в котором неутомимо бегают жвала, состоящие из шести пар челюстей. Живая мясорубка работает беспрерывно, так как в рацион членистоногих входит все, что проплывает мимо. Гигантский краб ест рачков и креветок, ракушки и морских ежей. Не брезгает даже собственным юным потомством.
Почуяв опасность, краб сам себе отсекает конечности и, бросив их на съедение более сильному хищнику, быстро ретируется. Такая жертва нередко спасает ему жизнь. А об утраченных ногах декапод не горюет: они непременно отрастут снова, как хвост у ящерицы.
Три пары мощных ходовых ног вооружены цепкими черными игольчатыми когтями. Они, похоже, нужны не для драки, а чтобы удобнее лазать по осклизлым камням. Задние ноги зачастую сплющены на концах, потому что служат веслами во время перемещения под водой.
Крабий век – 20 лет. Чаще всего его можно встретить на глубине 200 метров. Крабы плавать не умеют, однако они не из тех домоседов, которые долго засиживаются на одном месте. Гигант ходит прямо, боком и даже, как говорят моряки, галсами, то есть зигзагами, поочередно шагая каждой ногой. При этом он преодолевает огромные расстояния. За год клешнястые кочевники, обитающие у сахалинского побережья, оставляют позади сотни миль. Краб способен пройти в среднем до десяти-двенадцати километров в сутки. Двигаются неутомимые бродяги одним и тем же маршрутом в течение многих поколений. Только непредвиденное препятствие способно сбить их с пути истинного, проторенного предками.
Размах конечностей камчатского гиганта порой равен длине разведенных рук взрослого человека. Нередко у этих членистоногих панцирь достигает диаметра в четверть метра. К слову, лишь два краба на Земле могут соперничать по размерам с дальневосточным декаподом. В их числе – австралийский исполин. Его панцирь, или так называемый карапакс, не уступает по величине зонту.
Созревают крабы в разное время. Самец становится половозрелым лишь к 10–12 годам, а самка кладет яйца уже на восьмом году жизни.
Большую часть жизни клешнястые особи сторонятся друг друга. В зимнее время огромные стада самцов и самок кочуют порознь вдоль сахалинского шельфа. Неполовозрелые подростки тоже гуляют сами по себе. Самцы предпочитают студеную глубину. А самки и молодь любят понежиться на теплом мелководье.
У членистоногого пилигрима три генеральных маршрута: за едой, для линьки и на нерест. Весной, повинуясь могучему зову природы, крабы идут навстречу друг другу. Впечатляет, когда по мелководью катится серовато-оранжевая орда, все уничтожая на своем пути.
Почти месяц шествует на праздник любви взрослое мужское население, пока не встретится с подругами. Тут самцы, обычно такие флегматичные, впадают в неистовство. Они яростно хватают самок за клешни. Необычна картина, когда в воде тысячи огромных декаподов стоят в обнимку, покачиваясь в брачном танце, который длится до десяти дней. «Рукопожатие» настолько крепкое, что, даже вытащенный из воды, самец долго не отпускает подругу.
Примечательно, что в это время у самок идет линька. После нее и происходит оплодотворение икры, которая в течение 11 месяцев будет созревать на брюшных конечностях матери.
Тем временем донные странники вновь обосабливаются в стада и уходят на свои подводные кормовые угодья. Оттуда самцы вскоре отправятся на свою массовую линьку. По понятным причинам они отыскивают укромные места, изобилующие глубокими каменистыми трещинами.
Не укладывается в голове, но у крабов перед сменой хитина объем тела становится больше емкости панциря. В это время их броня довольно мягка. Кровь растворяет известь наружных покровов и несет ее в печень. Лишенная известковой основы, мужская кольчуга быстро лопается на могучем теле. Краб полностью линяет. Он освобождается не только от наружной оболочки, но и твердых стенок желудка и даже… глаз!
Могучий «броненосец» превращается в слепой, беспомощный комок сочного мяса. Он прячется в расщелины. И неспроста. Хищные рыбы, осьминоги, прожорливые собратья – все не прочь поживиться крабьей свежениной.
Но тревожное время быстро истекает. Накопленная в печени известь перекачивается кровью обратно в твердеющие покровы, убыстряя их рост. Полная смена хитинной оболочки проходит дней за десять. Декапод линяет ежегодно, а с 13 лет – через год. Его кираса каждый раз немного расширяется.
Сегодня на Сахалине, Камчатке и в Приморье добывают много крабов. При этом промысел самок категорически запрещен, ведь за свою жизнь каждая из них дает двенадцать пометов, в которых от 20 до 300 тыс. икринок. Вылавливать самок – все равно, что убивать кур, несущих золотые яйца.
Не все крабы обитают под водой. В тропиках живут «пальмовые воры». Они способны залезть даже на деревья, чтобы откушать кокосовых орехов.