Капитан Удача

Поронайца на резиновой лодке унесло в открытое море. Капитан судна рассказывает подробности спасательной операции

На лодочке катались

Почти девять лет Николай Владимирович Грищенко работает капитаном на корабле «Дмитрий Песков». Это судно принадлежит Сахалинскому научно-исследовательскому институту рыбного хозяйства и океанографии. Предмет исследования «Дмитрия Пескова» – морская фауна во всем ее многообразии. Специалисты следят за состоянием популяции рыб, крабов, моллюсков, изучают состав воды, измеряют течения.

В октябре этого года «Дмитрий Песков» по тревоге из научно-исследовательского превратился в спасательное судно. Затянись операция еще часов на десять, спасать в море, увы, было бы уже некого.

– Мы как раз были на севере залива Терпения. В семь утра экипаж уже работал, я был на мостике. И тут – сообщение от диспетчера порта: «В Поронайском районе в два часа ночи из реки в море вынесло лодку». Погодка стояла свежая. Как потом выяснилось, двухместную надувную лодку с человеком просто выдуло в открытое море.

– Что ночью делать на реке в лодке? Это был браконьер?

– Кто его знает? Сказал, что кого-то перевозил с одного берега на другой. Когда мы его нашли, в лодке не было рыболовных снастей.

– Расскажите о человеке, которого вы спасли.

– Молодой, 22 года, житель Поронайска. Он позвонил диспетчеру в поронайский порт в четыре утра. Тогда еще его мобильник работал. Те его спрашивают: «Где вы сейчас находитесь?». Он отвечает: «Не знаю, слева вижу какие-то огни». Вот и весь вам ориентир. Откуда слева? Лицом на север он сидит или на юг? Начали рассчитывать с экипажем, как будем искать. Примерно поняли, откуда его могло выдуть. Тем временем уже начало светать. Половину залива мы исходили вдоль и поперек. Нашли беднягу только в 16:45, в восьми милях от суши. Берег видать, а что толку? Ветер сильный. С каждой минутой его выносило все дальше в море.

– Долго вы его искали…

– Да хорошо, что хоть нашли. Наш экипаж прекрасно сработал. Ребята весь день мерзли, высматривая человека за бортом. Лодочка у него темно-зеленая, сам – в темно-зеленой одежде. Ни одного яркого пятна. А видимость поганая, волна.

– Он наверняка видел, как вы его ищете. Неужели не мог подать сигнал?

– Какой там? Он, честно говоря, шевелиться уже не мог от переохлаждения. Если б мы его не нашли, до утра б парень точно не дожил.

– Как поднимали на борт?

– Подошли аккуратно, от ветра закрыли лодку. Нас поднесло к нему, и он к нам подгреб. На адреналине, видать, из последних сил, бедняга, так отчаянно работал веслами… А подняли его на палубу, он уже на ногах не стоял – настолько замерз. Температура воздуха тогда была уже ближе к нулю. Парень мокрый был полностью. Простите за подробности, до трусов. В лодке было полно воды – волной накидало. Хорошо, что он успел позвонить в порт. Телефон-то у него проработал недолго. Как только намок, сразу и отключился.

– Одет был тепло?

– Да обычно, по-осеннему. Сверху что-то вроде дождевика.

– Как отогревали?

– Занесли в кают-компанию. Сразу чаю горячего дали, аспирина. Тело растерли, в одеяло завернули. Два часа после этого он еще «колотился». Лихорадило.

– Растирали спиртом?

– Нельзя спиртом. И внутрь сразу нельзя. Если человек длительно переохлаждался, нужно так же медленно и отходить.

– Так что же, по его словам, произошло той ночью на реке? Как он оказался в море?

– Говорит, было темно, когда он шел к другому берегу. Греб практически вслепую. Сам не понял, как очутился в море.

– Вы его доставили на берег?

– Нет. В девять вечера мы подошли к Поронайску. Из порта вышел катер с представителем полиции. Он составил протокол и забрал парня, чтобы доставить в больницу. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.

– Ему грозит какое-нибудь наказание?

– Вряд ли. Да и зачем? Он и так натерпелся, думаю. На всю жизнь урок.

– Это первый спасенный вами в море человек?

– Нет. Приходилось уже спасать. Подходим как-то к Аниве, а там, в море – человек на буе висит. Он и его друг решили разжиться гребешком. Был уже вечер. Пока один в снаряжении по дну лазал, погода резко «сломалась», и резиновую лодку с его товарищем унесло в море. Воздух в баллонах закончился, ветер усилился, сам до берега любитель гребешка точно бы не догреб. Мы его подняли на борт. Выяснилось, что на берегу в машине осталась его перепуганная жена. Второй мужчина, тот, что остался в лодке, дрейфовал всю ночь. Его подобрали уже в районе Пригородного. Лодка почти сдулась. Человек был сильно напуган.

Обычное дело

Из небольшого села Хабаровского края в далеком 1975 году Николай Грищенко приехал на Сахалин поступать в Невельскую мореходку. После учебы по распределению попал на рыбокомбинат в Александровск-Сахалинский, где проработал шесть лет на рыболовных судах. Рыбаки в поисках улова избороздили все Охотское море. Каждую зиму на четыре месяца уходили на Камчатку за минтаем.

– Сейчас посмотришь – БАТМ там тонут (большой автономный морозильный траулер. – Прим. ред.). Наше судно было по сравнению с ними как шлюпка. И ничего, нормально работали, – вспоминает Грищенко.

– Долго занимались промыслом?

– Да всю жизнь практически. Семья смирилась. Жену Татьяну (одноклассница моя) я на остров привез из родного поселка, как только отучился в мореходном училище. Тяжело, думаю, ей было с мужем-моряком. Однажды ушел в Южную Корею на полторы недели, а вернулся домой лишь через девять месяцев. Нас тогда, помню, арестовали. То было в 90-х, что-то с документами у нас, как потом выяснилось, было не в порядке. А когда все разрешилось, уже рыбу ловить надо было идти.

– Вы жене звонили?

– Раз в неделю, обязательно. В Корее меня вывозили для этого на берег. Когда рыбачить пошли, звонил, когда в порт удавалось зайти.

– Ругалась?

– Нет. Молчала. Лучше б ругалась. Когда вернулся, встречала тоже, мягко скажем, не хлебом-солью.

– Это было самое долгое ваше отсутствие?

– Нет. Однажды меня дома не было два года и полтора месяца. За это время у меня семья увеличилась вдвое: дочки замуж повыходили, внуков нарожали. Прихожу домой, а там – визг, писк, дети ползают. Вот такая она, жизнь моряка. Старшую дочку, когда она появилась на свет, удалось из роддома забрать. Младшей меньше повезло. Только на ее выпускном побывать смог.

– Как вы попали в СахНИРО?

– Знакомый предложил поработать. Говорит, мол, там все «домашние» пароходики, далеко не ходят. Максимум – на месяц-полтора.

– Такая работа, наверное, спокойнее? Более предсказуема?

– Если бы. Вот, к примеру, пошли весной на Северные Курилы, запланировали поработать десять дней всего. А тут как пошли штормы, один за другим. Проторчали там три недели. Некоторые наши суда там по полтора месяца стоят, вернуться не могут. В море вообще ничего не может быть предсказуемого…