Юбилей Сахалинской и Курильской епархии: первые священнослужители Сахалина в XIX веке

По словам магистра теологии, протоиерея Виктора Горбача, история присоединения Сахалина к Российской Империи в XIX веке связана с православной молитвой. В 1853 году начальник Амурской экспедиции Геннадий Иванович Невельской основал на берегу сахалинского залива Анива первый русский военный пост Муравьевский, названный в честь генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева-Амурского.

«Матросы построились в две шеренги, и я поднял флаг. Скомандовал: шапки долой! Невельской приказал спеть молитву. Команда запела «Отче наш», а затем спели «Боже, царя храни», раздалось трехкратное «Ура!», откликнувшееся на корабле, и Сахалин сделался русским владением. Собравшиеся японцы и айны с удивлением смотрели на нас», — рассказал о событии свидетель и ближайший соратник Невельского, первый начальник Сахалина, майор Николай Васильевич Буссе. 

Так, общая молитва, пение гимна и поднятие флага, произошедшие 21 сентября 1853 года, навсегда попали в учебники истории. Примерно через год, в связи с началом Крымской войны и сложным международным положением, пост был эвакуирован. А в 1869 году он был воссоздан под названием Корсаковский в честь восточносибирского генерал-губернатора – Михаила  Семеновича Корсакова.

В XIX веке русские люди начинают заселение Сахалина. Открываются первые населенные пункты: посты Дуэ и Кусунай. А уже в 1861 году Сахалин посещают два выдающихся православных миссионера. 17 июня 1861 года в пост Кусунай зашел пароход «Америка» с грузом продовольствия: муки, крупы и соли. Выяснилось, что на пароходе находится священник — Николай (Касаткин). Молодого иеромонаха пригласили выйти на берег «для освящения поста и отслужения панихид», что и было совершено в торжественной обстановке при участии всей команды. Запись об этом событии хранится в специальном журнале метеорологических наблюдений в разделе «случаи», который, следуя флотской традиции, вел начальник поста Петр Иванович Маргасов.

Иеромонаха Николая впоследствии назовут «светочем православия, возженным Русской Православной Церковью на далеких остовах Японии». В 1860 году он из Санкт-Петербурга по поручению Священного Синода отправится с миссионерскими целями в Японию. Путь был непростой, и отец Николай остановился зазимовать в Николаевске-на-Амуре, где он познакомился с архиепископом Камчатским, Курильским и Алеутским Иннокентием (Вениаминовым), у которого остался почти на год. «Это было настоящей миссионерской школой, практическим „курсом наук“». Через год будущий святитель Николай отправится из Николаевска в Хакодате, единственный город в Японии, куда могли приезжать иностранцы. А перед тем, как попасть в Японию, будущий миссионер побывает на Сахалине и благословит русских людей несущих военную службу.

В этом же году другой выдающийся миссионер, первый епископ Камчатки, Сахалина, Курил, Приамурья и Аляски Иннокентий отправился на корабле из Николаевска (нынешний Николаевск-на-Амуре) на Камчатку. 28 августа (по юлианскому календарю) 1861 года у сахалинского берега, в районе поста Дуэ, где проходила дозагрузка судна углем, клипер «Гайдамак» попал в сильный шторм. Владыку Иннокентия в морском путешествии сопровождал молодой церковнослужитель, чтец Симеон Казанский, приехавший на Дальний Восток для миссионерской службы из Москвы по благословению митрополита Филарета (Дроздова). Сохранились воспоминания Симеона Казанского, по которым можно восстановить те трагические события.

«Сделалась страшная буря; судно наше перебрасывало из стороны в сторону, смятение было полное, все ждали смерти; один преосвященный Иннокентий был в полном спокойствии. Во время сильной качки я случайно очутился против дверей каюты, где был владыка; и вдруг дверь эта сама собою от тряски и качки отворилась; я подумал, что владыка ее отворил, чтобы позвать кого-либо, и я взошел к нему и поражен был такою картиною: среди общего смятения, треска судна и стука волны, преосвященный Иннокентий спокойно стоял перед образом на коленях и горячо молился и читал себе отходную; но когда он увидел меня, сделал такое выражение глаз, что я невольно смутился и весь был потрясен, и тут же догадался, что я ему помешал, и опрометью вышел от него, затворив дверь. По окончании же молитвы владыка с невозмутимым спокойствием вышел на палубу и давал уже советы капитану судна. Наконец все стихло и кончилось, благодарение Богу, только разбитием судна. Преосвященный Иннокентий, по выходе на берег, отслужил благодарственный Господу Богу молебен с коленопреклонением…», — вспоминал помощник владыки Иннокентия.

Севший в песчаный грунт «Гайдамак» чудом избежал гибели. С 8 вечера до 5 утра команда непрерывно откачивала помпами воду, которая в трюме поднялась на 4,5 фута (1.35 м). В 5 часов спустили вельбот, катер и четверку, на катере завезли на берег перлинь и закрепили его за деревья. По перлиню на катере и вельботе начали свозить на берег шканечный журнал, сигнальные и шнуровые книги, денежный сундук и больных с доктором. Затем переправили свиту преосвященного Иннокентия, а в 7:30 переправился на берег и сам Владыка. «Это могло кончиться для всех нас даже гибелью, если бы судно наше выкинуло на берег несколькими саженями ниже по ветру (сажень - 2,13 м). Но Господь помиловал, и мы выехали, и точно выехали под парусами - на берег весьма хороший, так что все, даже больные, выехали на берег, не замочив ног... Такой случай в жизни моей был ещё первый; случалось быть в опасностях и не малых, но разбития судов я до сего времени не испытывал», — позже вспоминал архиепископ Иннокентий.

Через несколько суток пребывания владыки Иннокентия в посту Дуэ, за ним на пароходе прибыл начальник Русской эскадры контр-адмирал Иван Федорович Лихачев, с которым они отправились в Японию. 

Для верующих православных людей этот визит, пускай и незапланированный лично святителем, имеет огромное значение. Обстоятельства, при которых равноапостольный Иннокентий оказался на острове, многие называют «Промыслом Божиим». Но не только поэтому православные считают Святителя Иннокентия небесным покровителем Сахалина и Курил. Ведь он отдал нашему острову самое дорогое – своего ученика и помощника. Через два месяца чтец Симеон Казанский будет рукоположен сначала в диаконы, а затем в иереи, а через семь лет он переедет на Сахалин и станет первым сахалинским священником.  

С 1868 года он становится первым постоянным священником на острове и настоятелем Дуйской походной церкви, а с 1870 года – Свято-Николаевской Анивской Корсаковской церкви. Служба там была делом нелегким. Чтобы побывать в самых отдаленных уголках острова, необходимо было попасть на один из кораблей, которые осуществляли транспортное сообщение между военными постами и поселениями.

Зачастую священник получал от командира корабля отказ по причине отсутствия мест на борту, и тогда отец Симеон был вынужден идти пешком по чрезвычайно трудным местам: по опасным утесам и каменным ущельям, переправляться через горные реки. Если же ему все-таки удавалось попасть на борт корабля, то и этот путь был не менее рискованным. Например, один раз корабль попал в сильный шторм и только чудом не затонул.

Продолжительное пребывание на острове и многодневные путешествия в нелегких условиях сказались на здоровье священника. В 1878 году отец Симеон был переведен вторым священником ко Градо-Николаевскому собору, а уже в 1879 году он перешел из Камчатской епархии в Московскую. О дальнейшей его жизни сведений, к сожалению, нет.

Память об отце Симеоне Казанском очень важна для жителей Сахалина. Он достойно выполнял свой пастырский долг в самых суровых условиях и фактически формировал основу для будущих приходских общин острова, активно проповедуя Православие. Отец Симеон посещал находящихся здесь каторжан, совершал длительные и, порой, опасные путешествия к поселениям коренных жителей Сахалина, духовно окормлял вольных поселенцев, военных и их семьи, местную интеллигенцию. Его жизненный подвиг является для нас примером крепости и стойкости в вере и мужестве, в служении Отечеству и людям.

РИА «Сахалин-Курилы».