«Мы — остров талантливых людей»: Надежда Троегубова о творчестве и работе на Сахалине

— Надежда Викторовна, здравствуйте! Расскажите, как искусство появилось в вашей жизни? Помните ли вы, как начали рисовать? 

— Генетически это заложено или нет, я не знаю. Брат мамы был художником, но он погиб на войне, его работы не сохранились. Но мама помнит, что, будучи еще ребенком, помогала ему грунтовать холсты. Мама красиво вышивала, вязала, папа хорошо писал шрифты. Отец мамы был репрессирован в 1937 году, семью сослали в Сибирь из Ульяновской области, но он был архитектором и получил образование за границей. Папин родной дядя — сибиряк, но всю жизнь прожил в Москве и прошел войну от Москвы до Берлина в пехоте, он был реставратором в Кремле и потом многие годы работал в Метрострое. Я частенько к нему прилетала. Дедушка заботился обо мне, закупал материалы, краски, кисти. У меня был набор из 136 цветных карандашей, и я с гордостью приносила эту коробку в школу, и все удивлялись, сколько там было разных оттенков.

Мой старший брат ходил в изостудию, у него были определенные успехи, но это не развилось. Был период, когда он занимался на аккордеоне с частным педагогом. Я хотела быть, как он, решила поступать в музыкальную школу. Но педагог готов был взять только двоих, а остальным предложили домру. Домра меня не интересовала, и тогда я захотела поступать в художественную школу. В детстве я, как все, рисовала в свое удовольствие, что-то срисовывала, но оказалось, что для поступления надо сдавать вступительные испытания. Я впервые рисовала с натуры: стояли кружка и яблоко на мраморном столике, с отражениями. Меня взяли, и я отучилась четыре года в художественной школе.

Все предметы вели у нас разные педагоги. Я очень любила скульптуру и хотела продолжить обучение по этому направлению. Но сейчас я понимаю, что вряд ли бы смогла поступить на скульптора с теми знаниями по рисунку. Когда пошла получать свидетельство, я его даже не забрала, потому что у меня по рисунку было 3, а по другим предметам 5. Я понимаю, что оценка была справедливой. Родители сохранили работы, и, пересматривая их, видно, что там даже тройку ставить было не за что. Мне просто не нравилось штриховать, и рисунок я полюбила только спустя долгие годы. Потом я закончила училище, имела твердую четверку. И уже в институте, будучи на третьем курсе, я стала понимать, что такое рисунок. Что это та же живопись, только другими материалами. Я стала по-другому относиться к рисунку, и к нему появилась своя любовь. Сейчас я преподаю студентам и понимаю, что строгое академическое воспитание важно, но уже на 3-4 курсе колледжа можно экспериментировать с материалами, чтобы появился другой взгляд на рисунок, понимание, что в графике себя тоже можно выразить и ярко показать.

— Вы родились в Кемерово. Как вы решились на переезд на Сахалин? Как складывалась ваша жизнь на острове? 

— Я не коренная сахалинка. Я училась на Дальнем Востоке, и уже во время учебы появилась особая любовь к этим местам. Когда мы были на третьем курсе института, нам ввели шестой год обучения. Мы защищались не эскизом к картине, а готовой картиной, которую мы писали целый год. Для сбора материала я приехала первый раз на Сахалин в 1981 году, потом, в 1984 году, собирая материалы для дипломной работы, уже не стоял вопрос о том, куда я поеду. Мы были одни из последних, кого распределяли тогда на работу. Нам предложили Алтайское художественное училище, но так как мой супруг — сахалинец, родом из Невельска, он съездил домой и договорился, чтобы нас распределили именно туда. В институт пришел запрос, мы сыграли свадьбу и поехали работать на Сахалин. Конечно, был период, когда хотелось уехать с Сахалина, даже выбирала новое место, но пришла к выводу, что лучше, чем на Сахалине, мне нигде не будет.

После переезда мы работали в администрации города Невельска. Тогда мэром был Игорь Павлович Фархутдинов. Это был такой интересный человек, он единственный из мэров приехал к нам в мастерскую и познакомился с нами. Он хотел видеть город более красивым. Я знаю, что до сих пор сохранились участки дорог, которые были проложены при нем. Сейчас я приезжаю в Невельск и вижу, что стоит доска почета перед администрацией, где мы делали мозаику. Был пивзавод, для которого мы сделали эскиз ограды, и она до сих пор стоит. Радует, что сохранились работы, которые еще мы создавали. При администрации мы занимались оформлением интерьеров, вывесок, при этом периодически делали свои работы и привозили их на выставки в Южно-Сахалинск.

По просьбе Игоря Павловича Фархутдинова я открыла художественное отделение, которое до сих пор существует при школе искусств в Невельске. Изначально мы открыли маленький класс, а затем переехали из небольшого кабинета в полноценную школу искусств, где я преподавала. Затем я стала исполнять обязанности директора школы, но это длилось недолго. И уже перед началом очередного учебного года я взяла творческий отпуск и приехала в Южно-Сахалинск, потому что надо было вступать в Союз художников. С момента окончания Дальневосточного института прошло 13 лет, надо было год плодотворно поработать, чтобы были работы для своей персональной выставки. Вместе с мужем мы решили, что он останется преподавать в Невельске, а меня в 1996 году пригласили в училище искусств (сейчас колледж искусств) в Южно-Сахалинске, и я год ездила из Невельска в областной центр. В те времена, когда по 6-7 месяцев не платили зарплату, здесь было более-менее и давали хоть какие-то авансы. Но все деньги я оставляла в дороге: уезжала в основном на такси, потому что по короткой дороге по перевалу было быстрее, но иногда приходилось ездить и через Холмск. Перевал не был тогда асфальтирован, дорогу часто размывало. Бывало, ездила и с друзьями. Было сложно, а потом нам наконец-то дали секцию в общежитии, и мы переехали в Южно-Сахалинск и стали преподавать в колледже вместе с супругом. С тех пор я там преподаю. Уже сколько выпусков, сколько специалистов. С 2000 года уже будет седьмой мой полный выпуск, больше 70 специалистов. Во всех художественных школах нашей области преподают наши ученики.

— Уже много лет вы являетесь педагогом Сахалинского колледжа искусств. Как вы начали преподавать? Были ли у вас какие-то страхи? Помните ли вы свой первый выпуск? 

— Я преподаю уже 26 лет. Общий педагогические стаж — 36 лет. Воспитываем молодежь, начиная с художественной школы и заканчивая колледжем. Когда-то было страшно пойти в художественную школу, потом в колледж, а сейчас уже не страшное пойти в вузе преподавать. Когда я только начала преподавать, мне было страшно работать с маленькими детьми, потому что до этого я работала в художественной мастерской, где были одни мужчины. Поработав в художественной школе, страшно было идти преподавать в училище. Когда меня пригласили, я начала работать со студентами, которые были уже на втором курсе. До меня там тоже был мужской коллектив, и вдруг пришла женщина. Студенты восприняли меня в штыки. Курс был большой, но многие по разным  причинам забрали документы, кто-то сменил отделение, но по окончании второго курса руководство приняло решение сделать выпуск дизайнеров, и у меня осталось шесть человек. Мы за два года прошли всю программу, которую проходят за четыре года. Выпустив шесть человек, было пять пятерок, одна четверка и три красных диплома. Мы настолько собрались и сконцентрировались, что добились таких высоких результатов. Было страшно. Со второго семестра мы начали рисовать голову, я со студенчества не писала портреты, думала, как же я буду показывать что-либо студентам, править их работы. А потом влилась, все получилось. Наладилась связь между студентами. Этот выпуск был самым запоминающимся. Со всеми я до сих пор поддерживаю связь.

— Оглядываясь на ваши студенческие годы, на ваш взгляд, что изменилось в отношении к профессии и в обучении студентов? 

— Когда я училась в училище в Кемерово, на художественном отделении учились в основном мальчики. Из 17 человек в группе было 13 парней и 4 девушки. Если в институт брали 3 девушки — это уже было хорошо. Сейчас же все с точностью наооборот. Хорошо, если есть хотя бы один мальчик. Сейчас юноши стали выбирать другую профессию, почему — не знаю. В советский период было убеждение, что художники зарабатывают хорошие деньги, тогда же думали, что все они — пьяницы, и много других баек, с чем я не соглашусь. Просто художников не так много, и они, может быть, более заметные. Да, были хорошие заработки, когда я год работала после училища в рекламном производственном комбинате. Мы обслуживали химчистки, парикмахерские, ателье, дома быта: оформляли все от интерьера до витрин. Это входило в наше обучение, просто раньше мы были художники-оформители, а сейчас дизайнеры. По тем временам мы очень хорошо зарабатывали. Мой отец, работая в шахте, получал столько же, сколько и я. Я сопоставляю программы, и задания очень похожи с теми, что делали мы. Я помню, я прочитала в газете «Правда» о том, что у нас в культуре прошли большие изменения, что школа балета, вокал и многие другие направления теряют свою силу, ведь много подготовленных певцов, актеров, музыкантов уехали заграницу, особенно в 90-е годы, и образование утратило силу. Но я очень хорошо запомнила, что было написано, что единственное, что не утратило силу и где не произошло никаких изменений, — это изобразительное искусство. Я так была рада это прочитать. Пусть эта академическая школа остается на века, не нами она была придумана. Поэтому то, как мы учим в художественной школе, пока остается без изменений. Да, сейчас есть небольшие нововведения, но я думаю, что это ненадолго и не закрепится, потому что мы должны выпускать специалистов, которые будут обладать знаниями. Тех, кто будут в дальнейшем передавать другим поколениям. Компьютер, конечно, это очень хорошо, но чтобы работать на нем, надо иметь изначально собственные знания, чтобы воплотить их технически. Дизайнерам большая помощь, что можно создавать проекты в разных программах, но то, что закладываем мы — педагоги в художественной школе, училище, институте, — это ни один компьютер не заменит.

Сказать, что студенты не так стали относиться к учебе, — нельзя. Сейчас на моем курсе почти все закончили художественную школу. Были студенты, кто не получили художественное образование до поступления. Талантливые ребята с хорошим фотографическим зрением, кто без особого построения могли уловить пропорции, но таких крайне мало. Но у нынешних выпускников нет желания и стремления учиться и получать новые знания после окончания колледжа. Буквально два-три человека хотят поступать в высшие учебные заведения. Многие планируют сначала подкопить денег, надо же на что-то жить. Все материалы стоят дорого, учиться непросто, все упирается в нюансы. Но я все время говорю студентам, что надо поступать сразу, потому что за год уже не заставишь себя рисовать обнаженную фигуру, гипсовую голову, писать портрет, что сдается на экзаменах. Затянет рутина, все сядут за компьютеры и будут только работать. Кто-то и во время учебы уже подрабатывает. Я всем ребятам говорю: «Смотрите, вы можете не стать живописцами и дизайнерами, но вы можете стать педагогами». Сначала все отнекиваются, но из каждого выпуска кто-то идет преподавать.

Но в целом хотелось бы, чтобы оставались здесь и в то же время получали высшее образование, после чего возвращались к нам, на Сахалин. Мы — остров талантливых людей. Сколько наших ребят прославляют Сахалин! Не скажу, что какое-то мероприятие обходится без наших ребят. Из последнего — ВЭФ, выставка «Россия» на ВДНХ в Москве. Я считаю, что у нас очень много талантливых людей. Может быть, мы не так часто выезжаем куда-то на материк, но если мы выехали, мы впитываем все: стараемся посетить театры, музеи, нам все хочется посмотреть. А для людей, которые там живут, — это обыденно. Сейчас губернатор Валерий Лимаренко вместе с министром культуры Нонной Лаврик делают большой акцент на развитии культуры и поддержку художников. Туризм и культура развиваются очень активно. Я считаю, что в таком крупном городе должна быть картинная галлерея, работа над которой уже идет. У нас шикарный художественный музеи, и в запасниках лежат прекрасные работы, которые многие сахалинцы никогда не видели. Надо, чтобы наши люди были не оторваны от материка. Не у каждого есть возможность поехать и посетить что-то большое, значимое.

— Давайте поговорим о вашей творческой деятельности. Расскажите, в каком направлении вы работаете? Что вдохновляет вас на создание новых картин? 

— Я работаю в технике масляной живописи. Когда-то я очень любила акварель, писала лисировочно, но перешла на другую технику. Хочется изобразить что-то свое, внести в живопись свою манеру письма. Наверное, мы всю жизнь учимся друг у друга: сначала у своих педагогов, потом у коллег, у жизни, у природы. Художник не может не писать и не работать, он не может без этого. Конечно, педагогическая деятельность отнимает много времени. Раньше мы с мужем регулярно ездили на пленэры. У нас была мечта попасть на Камчатку, Алтай, и мы везде побывали. Алтай — это такое прекрасное место. Художнику нужна подпитка, новые места. Выходить на пленэр — это потребность каждого живописца. Кто-то пишет по фотографиям, но у этих людей накопился уже большой опыт. В мастерской пишешь — это одно, на воздухе — совсем другое. Поэтому за этими впечатлениями нужно всегда выбираться, подпитываться и работать. У нас плодотворным был 2014 год. Тогда мы поехали на Алтай, потом на Камчатку, оттуда полетели на Байкал, на остров Ольхон. В один сезон у нас было три разных пленэра. В 2016 году мы ездили на Алтай, и в сентябре нас пригласили на всероссийский пленэр в Хакассию. В 2017 году мы ездили на Теплые озера, нас пригласил председатель СХР из Биробиджана. Это был международный слет, приезжали художники из Китая и Дальнего Востока. Со студентами мы тоже ездим, смотрим, пишем. Спасибо «Сахалинской энергии», они тоже нас уже дважды вывозили на экскурсии. Сейчас мы были в Корсакове, и теперь я, конечно, на город смотрю другими глазами. Я не подозревала, что в Корсакове есть такой живописный парк, смотровая площадка, откуда открывается вид на весь порт, столько памятных мест. Картинка еще не устоялась, но что-то, конечно, будет написано после этой поездки.

— Творчество каких художников вам близко? Чьи работы вас вдохновляют? 

— В разном возрасте мне нравились разные художники. Когда-то мы бредили Моисеенко, Мыльниковым, Фешиным, Серовым. Наши русские импрессионисты — шикарные. Конечно, мне очень нравятся импрессионисты. Из современных художников я очень удивляюсь трудоспособности Церетели. Можно спорить о его работах, но то, как плодотворно работает, — поражает. Я очень хорошо отношусь к художникам Дальнего Востока. Их творчество мне очень близко. Конечно, хотелось бы видеть творческие работы своих выпускников.

— И напоследок, что бы вы хотели пожелать молодым мастерам? 

— Мне бы хотелось, чтобы у нас на Сахалине были хорошие художники. Художник должен быть художником, а тот, кто научился кисточку держать, — это еще не художник, ему еще работать и работать. Художник всю жизнь учится и никогда не останавливается. Художником надо быть всегда и во всем.

РИА «Сахалин-Курилы».