На Сахалине в 1950-х раскрыли украинского дезертира из знаменитого 118-го батальона Шуцманшафта

На протяжении многочасовых допросов, которые зачастую и неспроста были организованы среди ночи, Петр Сиряк не проронил и лишнего слова об убийствах детей, массовых казнях евреев, истязаниях женщин и мужчин и облавах на русских партизан, в которых принимал личное участие. Следователям он подтверждал факты своего участия в так называемых карательных фашистских операциях, и только с большой натяжкой и в том случае, если об этом заговорили чудом выжившие свидетели. Предатель надеялся, что в послевоенное время, когда люди хаотично перемещались по стране, трудно будет установить, чем в действительности Петр занимался в годы войны. И некоторое время ему действительно удавалось это скрывать.

«Вы скрыли свое участие в арестах еврейского населения города Шполы…», «Почему вы об этом умалчиваете?», «Вас изобличает свидетель, показания которого зачитываются», «Следственные органы требуют правдивых показаний» — в некоторых моментах следователь уже не выдерживал монотонности обвиняемого. Но в ответ все равно получал: «Точную дату не помню за давностью времени», «Может, мой батальон тоже называли черными карателями, но тогда я этого не знал», «Принимал ли присягу на верность немцам, в памяти не осталось», «Сослуживцев по полицейскому батальону не помню», «Ничего не скрываю», «Показываю правду»…

О том, что Петр водил силовиков вокруг пальца, ярче всех свидетельствуют исторические сведения о 118-м батальоне, опубликованные 20 лет спустя. В начале 1971 года в Управление КГБ по Гродненской области пришло официальное письмо из Москвы, в котором запрашивалась информация о 118-м батальоне Шуцманшафта и его деятельности. КГБ принялся изучать архивы в БССР: государственный, а также местные архивы в Гродненской, Брестской, Львовской и Киевской областях.  Подразделение сформировали весной 1942 года, к 1944 году некоторые роты, отличившиеся жаждой крови невинных, приобрели статус элитных.

Батальон действовал до июля 1944 года и участвовал в немецких акциях по уничтожению сотен белорусских деревень, таким образом фашисты убирали базу поддержки предполагаемых партизан. Всего батальону приписывают 60 крупных и 80 более мелких акций, затронувших 627 деревень по всей оккупированной Беларуси. Главное злодеяние, о котором известно, — сожжение белорусской деревни Хатынь в 1943-м. Предварительно полицаи вырезали все местное население, включая детей и женщин.

Вот что об этом написал подполковник запаса Виктор Глазков: «Хатынь сожгли каратели 118-го полицейского батальона. Так, большинство полицейских происходило из Украины, и само подразделение было сформировано в Киеве. Это были… обычные предатели, зверства их не имеют границ. Но родились и выросли они в нашей стране, и вскормила их наша земля».

Впрочем, в 1944-м так называемая элита — кровожадные фашистские вассалы разбежались кто куда. Пойманный на Сахалине Петр Сиряк рассказал, что перешел во французские партизанские формирования, и теперь уже участвовал в набегах на немцев. Затем, в 1946 году, (согласно свидетельским показаниям) оказался в числе красноармейцев: «Сиряк Петр Антонович рядовой полицейский 1920 года рождения, житель села Лебедин Шполянского района Киевской области… остался в сентябре 1945 года в советском лагере репатриации № 237, в данное время находится на службе в Красной Армии… Сиряк остался на сверхсрочную службу». Еще бы! — Куда пойти предателю?..

Нехотя сам Сиряк рассказал в паре десятков абзацев о том, что принимал участие в арестах еврейского населения, охранял железнодорожные станции, ходил в облавы на партизан. И никаких подробностей, эмоций, сожалений. Ничего… Перешел на сторону немцев, потому что староста деревни собрал мужчин и привел к немцам. Освоил тактику боя и оружие, потому что «фюрреры» так за него решили. Даже бронзовую награду от фашистского командования за добросовестную службу получил просто потому что давали ее доброй сотне полицейских: «В апреле 1944 года… вся рота была построена, и представитель штаба огласил перед строем содержание приказа о награждении, в котором говорилось, что за неоднократное участие в карательных операциях против советских партизан и добросовестную службу я и другие полицейские нашей роты были награждены бронзовой медалью…».

Такие медали были учреждены вермахтом 14 июля 1942 года для награждения военнослужащих из восточных народов (восточных легионов, казачьих частей, местных полицейских батальонов, служб охраны порядка, частей Русской освободительной армии и т. п.). Фактически, это были награды, учрежденные немцами для предателей Родины, для «Пятой колонны», служившей оккупантам. Необходимость в учреждении таких наград была продиктована фашистам многочисленными переходами предателей. Самых «верных» отмечали «За храбрость»  и «За заслуги». Историки сообщают, что из полутора миллионов предателей лишь незначительная часть — до нескольких сотен — имела такие нагрудные знаки. И просто так, «за компанию» их точно не получал никто.

И раз уж Сиряк оказался столь неразговорчивым, давайте вспомним другого украинского полицая 118-го батальона, печально прославившегося на весь СССР в 1974-м году, — Василия Мелешко. Агроном по образованию, Василий родился в 1917 году. До войны он служил лейтенантом в Киевской пехотной школе. В самом начале войны Мелешко командовал 140-м пулеметным батальоном Красной армии. Он попал в плен к немцам, осенью 1942 года был освобожден и поступил в 118-й батальон охранной полиции. Мелешко прошел специальную подготовку в Германии и стал командиром взвода 118-го батальона. В 1949 году мужчину все же отправили в лагерь в Воркуту за сотрудничество с немцами, но в 1955 году, в рамках всеобщей амнистии, его освободили. Только в 1974 году всей стране, благодаря работе следователей, стало известно о его нечеловеческой деятельности в качестве командира роты 118-го батальона. Тогда Мелешко приговорили к смертной казни. Но он до последнего надеялся «проскочить» и здесь.

Вот что говорил Мелешко в суде: «Поступая на службу в иностранный легион, — рассказывал он, — я не собирался возвращаться в Советский Союз, хотя определенных планов на будущее не имел. Но служба в легионе, порядки в иностранной армии с процветавшим рукоприкладством заставили меня пересмотреть свои взгляды. Я полагал, что переход на сторону французских партизан в некоторой степени смягчит мою вину, если станет известно о службе в 118-м полицейском батальоне. Сам же я о своей службе у немцев не был намерен рассказывать».

Так и было: когда предателей Родины и участников Хатыни начали вылавливать и судить, они рассказывали, что сами лично никого не трогали… да, вспоминали, что, кажется, куда-то стреляли из пулемета в направлении деревни, но в кого они могли попасть? Они валили все друг на друга, изворачивались, лгали… Один в один как Петр Сиряк…

Напомним, ранее Sakh.online опубликовал материалы об украинских предателях времен Великой Отечественной войны.