С детства Антон Чехов мечтал путешествовать. Проводя в юности весь день в лавке своего отца, который торговал кофе, чаем и другими заморскими товарами, он грезил побывать в странах, откуда их привозили. В свободное время зачитывался приключениями Давида Ливингстона в Африке, Николая Миклухо-Маклая в разных частях света и кругосветным плаванием «Фрегата «Паллада», описанным Иваном Гончаровым. В этом одна из причин, побудивших отправиться его к Тихому океану. После он много странствовал по России и миру в поисках отдыха и творческого вдохновения. Были и другие более серьёзные мотивы, приведшие к этому решению.

Паломничество

Когда читаешь слова Чехова: «В места, подобные Сахалину, мы должны ездить на поклонение, как турки ездят в Мекку», то собираясь повторить его путь, начинаешь себя чувствовать пилигримом, который отправляется в паломничество. В этом смысле Сахалин кажется если не Святой землёй то, по крайней мере, земным чистилищем дореволюционной России, где души освобождались от грехов ещё при своей жизни. Кроме того, писатель сравнивал Сахалин с Севастополем. По его мнению, моряки и тюрьмоведы к острову должны относиться с почтением.

Русский подвиг

Тем, кто отговаривал его от посещения острова, он писал: «Не дальше как 25–30 лет назад наши же русские люди, исследуя Сахалин, совершали изумительные подвиги, за которые можно боготворить человека, а нам это не нужно, мы не знаем, что это за люди, и только сидим в четырех стенах и жалуемся, что бог дурно создал человека».

Он не только так писал и говорил, но и делал то, во что верил. С чего же началась сахалинская глава жизни писателя, которая и во многом превратила его в настоящего большого писателя мирового уровня?

От юмора к драме

Как известно, Антон Павлович стал известен первым читателям своими короткими юмористическими рассказами. Со временем даже в этом жанре он ушёл «в область серьёза». В письме брату Александру от 17 января 1887 года он признавался: «…мне мелочь опротивела. Хочется работать покрупнее, или вообще не работать».

После поездки в том же году по Приазовью он написал нехарактерную для себя первую крупную повесть «Степь».

Стремление к свободе

В следующем году Чехов посетил Украину, Крым, Кавказ, Бухару и Персию и работал над романом, где один из героев осуждён на бессрочные каторжные работы, а в итоге сам отправился на каторгу через всю страну, открывая её для себя заново, как неведомые заморские земли. Несмотря на уговоры писателя Дмитрия Григоровича, Антон Павлович отложил этот замысел на будущее. На это у него были свои причины.

По его признанию в письме издателю Алексею Суворину для этого недостаточно изобилия материала и таланта. Нужны возмужалость и чувство личной свободы, которое «стало разгораться» у него только недавно.

«Раньше его у меня не было; его заменяли с успехом мое легкомыслие, небрежность и неуважение к делу», — писал Чехов.

Он продолжил дело деда Егора Михайловича, который физически освободил свою семью — выкупил её из крепостного рабства, а внук пытался освободиться от рабства духовного, выдавливая из себя по каплям раба.

Женитьба или каторга?

Интерес к Сахалину и тюремной теме у Чехова появился еще в 1887 — за три года до поездки. Антон Павлович читает у своего старшего товарища Павла Архангельского труд о психиатрических заведениях московской губернии. Дважды перечитывает финал и замечает, что было бы хорошо так же подробно описать русские тюрьмы.

В письме к Суворину он спрашивал, кажется, шутливо, не жениться ли мне или отправиться судовым врачом на корабле «Добровольного флота», который перевозил каторжных на остров из Одессы.

«За шутливым тоном скрываются на самом деле невесёлые размышления. К тому времени писатель уже 9 лет занимался литературой и переживал, как это называют психологи, „кризис 30-летия“, когда появляется непреодолимое желание совершить большой поступок, который оправдал бы всю твою жизнь. Так что у путешествия на Сахалин и на Восток есть, безусловно, личностные, психологические причины», — считает заведующий отделом Государственного музея истории российской литературы (ГМИРЛИ) имени В. И. Даля «Дом-музей А. П. Чехова» Эрнест Орлов.

По мнению Эрнеста Дмитриевича, финальной точкой в принятии решения ехать на Сахалин стала смерть от чахотки 17 июня 1889 г. наиболее близкого ему из всех родственников брата Николая, которая заставила его задуматься о том, что останется после него… Это психологическое состояние хорошо можно проследить по письмам Суворину: «Я не разочарован, не утомился, не хандрю, а просто стало вдруг все как-то менее интересно. Надо подсыпать под себя пороху» или «В январе мне стукнет 30 лет. Подлость. А настроение у меня такое, будто мне 22 года». В этих же письмах — перед поездкой в Санкт-Петербург к начальнику Главного тюремного управления Михаилу Галкину-Враскому — Чехов пишет, что у него «нет ни одной строчки, которая в моих глазах имела бы серьезное литературное значение», хотя на его счету уже семь сборников рассказов, о нём говорит и пишет вся Россия, а фотография его — тоже знак популярности — продаётся в известном фотоателье К. А. Шапиро в столице.

«Реальное положение дел не соотносится с самоощущением Чехова, что ему было свойственно», — отмечает Орлов.

Все это заставляет Антона Павловича отправиться на Сахалин, чтобы «немного заплатить своей медицине», перед которой он… «свинья». Хотя на самом деле его исследования были намного шире. Здесь не только научный, но и писательский и человеческий интерес. По воспоминаниям Петра Боборыкина, его интересовали закоренелые преступники и причины, приведшие их к совершению преступления.

Плетей невеждам!

В письме Суворину от 20 декабря 1889 г. он пишет «Мне хочется спрятаться куда-нибудь лет на пять и занять себя кропотливым серьёзным трудом. Мне надо учиться, учить всё с самого начала, ибо я, как литератор, круглый невежда».

Вот так жёстко подходил он к себе. Возможно, поэтому и стал мэтром. В январе 1890 г. Чехов составил библиографический список литературы из 65 названий, с которыми собирался познакомиться перед поездкой на Сахалин. В том числе изучал уголовный процесс, историю тюремного заключения и ссылки в России, пользуясь конспектами брата Михаила, учившегося на юридическом факультете Московского университета.

9 марта того же года он пишет Суворину «…благодаря тем книжкам, которые прочёл теперь по необходимости, я узнал многое такое, что следует знать всякому под страхом 40 плетей и чего я имел невежество не знать раньше. К тому же, полагаю, поездка — это непрерывный полугодовой труд, физический и умственный, а для меня это необходимо, так как я хохол и стал уже лениться. Надо себя дрессировать. Пусть поездка моя пустяк, упрямство, блажь, но подумайте и скажите, что я потеряю, если поеду? Время? Деньги? Буду испытывать лишения? Время мое ничего не стоит, денег у меня всё равно никогда не бывает, что же касается лишений, то на лошадях я буду ехать 25–30 дней, не больше, всё же остальное время просижу на палубе парохода или в комнате и буду непрерывно бомбардировать Вас письмами. Пусть поездка не даст мне ровно ничего, но неужели всё-таки за всю поездку не случится таких 2–3 дней, о которых я всю жизнь буду вспоминать с восторгом или с горечью?».

Бюрократические преграды

Будущий классик обивал пороги различных влиятельных людей и ведомств, чтобы получить пропуск на сахалинскую каторгу, — гласит общепринятая версия событий. В письме к Галкину-Враскову он просил оказать ему содействие в осуществлении поездки на Сахалин с научной и литературной целью. Кстати, нынешний город Долинск на острове в то время назывался в честь этого высокопоставленного чиновника. Результат этих обращений был обратный. Антон Павлович не получил требуемого документа. Зато Галкин-Враский дал начальнику о. Сахалин секретное предписание не допускать Чехова до встреч с политическими ссыльными и каторжными. Впрочем, это не исключило подобных встреч.

Один из исследователей считает, что на самом деле идея поездки на Сахалин принадлежала именно главному тюремщику России. За 8 лет до этого он побывал в Сибири и на нашем острове, после чего предпринял ряд прогрессивных реформ и хотел якобы с помощью писателя негласно получить объективную оценку ситуации на каторге. По мнению Эрнеста Орлова, эта версия ничего общего с действительностью не имеет, ведь тогда бы писатель обрёл сопроводительные документы, да и в письмах это нашло бы отражение. А «исследователь» просто подтасовывает факты.

Чехов решает отправиться на остров не морским путём, как ему советует бывавшая на Сахалине актриса Клеопатра Каратыгина, а через всю Сибирь, чтобы прочувствовать то, что испытывали арестанты, которых гнали из тюрем центральной России.

Вернувшись после 8-ми месячного путешествия, он написал, что оно «породило чёртову пропасть планов» и способствовало его «возмужалости». Значит, можно сделать вывод, что его цель была достигнута, полагает Эрнест Орлов.

P. S. В следующем материале мы расскажем о чеховской Москве.

Проект «Вслед за Чеховым» «Сахалинского фонда культуры» осуществлен при поддержке общественной организации «Деловая Россия», Союза журналистов России, сенатора Российской Федерации Андрея Хапочкина и авиакомпании «Аврора».