Повторяем маршрут писателя Чехова из Москвы на Сахалин, проезжаем Хабаровск

Отцы-основатели

Свое название город получил в честь первопроходца Ерофея Хабарова, чья фамилия происходит от слова «хабар», что означает удачу, везение, счастье и прибыток. По одной из версий, это псевдоним. В любом случае — поговорка «Как корабль назовёшь, так он и поплывет» полностью оправдалась. Имя первооткрывателя осталось в истории, а Хабаровск стал одним из лучших городов России.

При этом сам Ерофей Павлович никогда на земле будущего военного поста не был. Хабаровка основана в 1858 году для охраны новых русских территорий, в месте, выбранном мореплавателем Геннадием Невельским, по распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Муравьева-Амурского. «Граф на своих плечах» то есть пароход, носивший имя этого государственного деятеля, донес Чехова из Благовещенска в Хабаровку.

Через год здесь установили памятник в честь этого человека, сыгравшего одну из ключевых ролей в присоединении Приамурья к России. В торжественной церемонии открытия участвовал будущий царь Николай II, который возвращался в столицу России после дальневосточного турне. Кстати, по Амуру он путешествовал на том же пароходе, что и герой наших путевых очерков. С цесаревичем «человек Сахалинский» разминулся в Красном море, когда следовал домой. Они двигались в разных направлениях. Кто-то даже иронизировал по этому поводу, что царизму и настоящему художнику не по пути.

Река любви

Название этой великой водной артерии по одной из версий в переводе с тунгусо-маньчжурских языков означает просто «большая река». А хочется романтики! Поэтому выдвигаем другую гипотезу. Хэйлунцзян (черный дракон), как величали эту реку китайцы, был ранен богом любви Амуром. Вместе они слились в чувственном экстазе и навсегда погрузились в этот поток, получивший двойное название на русском и китайском. Вот они глубинные истоки дружбы между нашими народами. Пусть эта история и не имеет никакого отношения к реальности, зато вполне подходит для мифотворчества и позволяет подтвердить впечатления и эмоции Антона Павловича от плавания по интересному и «до чёртиков оригинальному» Амуру- батюшке. Наблюдения за роскошной, благодатной природой, от которой «голова кружится от восторга», навевали ему мечты о даче на этих берегах.

«Я в Амур влюблен; охотно бы пожил на нем года два. И красиво, и просторно, и свободно, и тепло. Швейцария и Франция никогда не знали такой свободы. Последний ссыльный дышит на Амуре легче, чем самый первый генерал в России, — писал Чехов. — Здесь не боятся говорить громко. Арестовывать здесь некому и ссылать некуда, либеральничай сколько влезет. Народ все тоже независимый, самостоятельный и с логикой. Доносы не приняты. Бежавший политический свободно может проехать на пароходе до океана, не боясь, что его выдаст капитан».

Ещё писал, что «народ здесь смеется, как Россия хлопочет о Болгарии, которая гроша медного не стоит и совсем забыла об Амуре».

Местная бурная жизнь напоминала ему американский вестерн во время золотой лихорадки. Чуть ли не все поголовно — от крестьян до священников — были вовлечены в игру с «желтым дьяволом», который то давал им неслыханное шальное богатство, сопровождаемое кутежом с куражом, то приводил к разорению и нищете.

Ему казалось, что склад русской жизни совершенно чужд амурцам, что Пушкин и Гоголь тут не понятны и не нужны, а приезжие из центральной России производят тут впечатление иностранцев.

Сошел на берег

Считается, что Чехов был первым крупным писателем, посетившим Приамурье после заселения его русскими. В одной из телевизионных программ журналисты знакомятся с разными городами за один день. Антон Павлович такую задачу перед собой не ставил. Однако ему пришлось вынужденно вписаться в сжатый график, чтобы познакомиться с местными достопримечательностями. Судно, следовавшее в Николаевск, останавливалось лишь на сутки-двое. По поводу точного времени стоянки нет единого мнения.

Пароход стал для писателя плавучей гостиницей, потому что на берегу стоимость проживания была очень высокой и сравнимой со столичными ценами. Местные домовладельцы, пользуясь тем, что спрос на жилье превышал предложение, взвинтили цены до столичного уровня. Правда, некоторые исследователи считают, что он все-таки ночевал в городе, где на тот момент было только 20 каменных построек, остальные деревянные.

«Горбатый», но центровой

Москва и Рим стоят на семи холмах, а про Хабаровск есть присказка «три горы, три дыры». По этим возвышенностям, которые также называли «горбами», прокладывались центральные улицы города Муравьева-Амурского, Серышева и Ленина, а между ними в низинах текут речки. Гуляя по ним, не замочив ног, чувствуешь себя почти библейским героем, который идет по воде аки посуху. «Чудо» объясняется просто. В 20-м веке водные потоки «попали в заключение» — отсылка к каторге, то есть в трубы, которые сверху засыпали землей. Так появились Амурский и Уссурийский бульвары.

Незадолго до прибытия писателя Хабаровке присвоили статус города и перевели сюда областной центр из Николаевска. А потом сделали административным центром Приамурского генерал-губернаторства, включавшего Забакайлье, Амурскую, Приморскую области, Камчатку и  Сахалин. За выбор Хабаровки ратовали два Николая: Муравьев-Амурский, Пржевальский, другие видные деятели того времени и барон Андрей Корф, ставший первым генерал-губернатором Приамурья. Они считали, что это место, находящееся на равном удалении от регионов русского Дальнего Востока, в перекрестье транспортных путей, больше подходит для управления такой огромной территорией. С точки зрения скорости получения информации и принятия решений это был прогресс. До того все Восточно-Сибирское генерал-губернаторство, куда входили владения от Енисея и Байкала и до Охотского моря, а до продажи США и русской Америки, контролировалось из Иркутска. При возможностях транспорта той эпохи оперативно реагировать на происходящее на столь колоссальном пространстве было просто невозможно.

Каторга лучше Европы

Новый статус Хабаровки привел к ее бурному развитию. Возможно, определенную роль в этом играло и то, что губернатор начал созывать так называемые съезды сведущих людей края, в которых участвовали самые именитые, богатые и уважаемые граждане. Барон с ними советовался по различным социальным и хозяйственным вопросам, за что прослыл большим либералом.

Уже на Сахалине они встретились с Чеховым. Генерал-губернатор в речи на торжественном обеде перед администрацией острова сказал, что каторга идет вперед по «пути добра», что «несчастным» живется здесь «легче, чем где-либо в России и даже Европе». Позже продиктовал писателю небольшой трактат «Описание жизни несчастных». Антону Павловичу особенно запомнилось несколько мыслей: «Никто не лишен надежды сделаться полноправным; пожизненности наказания нет. <…> Каторжные работы не тягостны. <…> Цепей нет, часовых нет, бритых голов нет». Наверно, Корфу показали парадную сторону Сахалина. В цинизм верить не хочется. Если следовать логике губернатора, люди должны были бороться за право быть туда сосланными. Я представляю себе огромную очередь просителей, которые готовы совершить преступление, только чтобы оказаться на таком райском острове. Вот и Чехову показалось, что Корф «великодушный и благородный человек», но «жизнь несчастных» знакома ему «не так близко, как он думал».

Мундиры и портфели

В 1890 году в Хабаровке проживало менее пяти тысяч жителей. В большинстве это были военные и чиновники. Поэтому её называли городом «тысячи мундиров и портфелей».

Спустя несколько десятилетий ситуация не изменилась, и при Советской власти, судя по впечатлениям одного из «отцов» Остапа Бендера, писателя и журналиста Евгения Петрова, описывавшего в 30-е годы 20-го века Хабаровск как город «портфеленосцев» и «столицу целой страны в состоянии бурного роста». Так что факты говорят: наличие большого количества чиновников не всегда плохо. Жаль, что на основе хабаровских впечатлений не появилось продолжение похождений сына «турецкоподданного». Там с его талантами было где развернуться.

Однако вернемся в Хабаровку конца 19-го века. Очевидец именовал ее «проходящими казармами, гостиницей, которую не берегут и не любят». Сюда приезжали не жить, а служить на несколько лет, считали годы и месяцы, чтобы ее покинуть. Все их мысли были далеко в европейской России.

Привыкших к комфорту людей понять можно. В городе не было благоустройства, водопровода, электричества и канализации. Нечистоты сливались прямо в реку. Антисанитария приводила к эпидемиям, а с медициной дело обстояло плохо. По распоряжению администрации над домами, где были больные черной оспой, чумой, холерой и другими инфекционными заболеваниями, вывешивали чёрные флаги, чтобы люди обходили их стороной. На них только черепа со скрещенными костями не хватало.

Раиса Фриессе, жена военного инженера, вспоминала, что в 70–80-х годах 19-го века единственный доктор в городе отказывался оказать врачебную помощь ее дочери. Говорил, что вообще не мог лечить людей, так как привык иметь дело только с солдатами. В этом не только диагноз здравоохранения того времени, но и отношение к простым людям в обществе. К приезду Чехова ситуация в медицине улучшилась, но несущественно.

Шаманский утес

Сейчас над тем местом, куда причалил чеховский пароход, высится «Амурский утес» — символ города и архитектурный памятник культуры краевого значения, напоминающий замок Ласточкино гнездо в Ялте, где обитал Антон Павлович в конце жизни. Хабаровчане утверждают, что солнечных дней у них не меньше, чем на Чёрном море, — 300 в году!

Неизвестно, поднимался ли на эту скалу экс-Чехонте, хотя по идее должен был, по крайней мере, из-за родства с «друзьями-тунгусами», как он именовал в письмах своих родственников. Это место считалось сакральным у коренных обитателей здешнего края. Говорят, что когда-то там обитала шаманка. Неплохо устроилась в месте силы. В том числе творческой. Автор статьи зарядился здесь также видом головокружительных пейзажей, открывающихся со смотровой площадки. Компанию мне составил известный дальневосточный журналист, писатель, историк, краевед и исследователь Юрий Ефименко, который в 1990 году организовал и провёл экспедицию в честь 100-летия путешествия Чехова на Дальний Восток: Сретенск–Амур–Александровск-на-Сахалине.

Юрий Васильевич называет поездку Антона Павловича на Сахалин «небывалой в мировой практике» каторжной по удобствам дороги и отмечает выносливое, иронично-умное мужество писателя перед лицом затяжных передряг.

— Именно после этого путешествия в литературном мире исчез Чехонте, но появился тот самый Чехов с его бессмертными произведениями, которого знает не только каждый культурный, но даже малокультурный человек, читавший «Каштанку», — считает Ефименко.

В здании «Амурского Утеса» открыт музейно-культурный центр Хабаровского краевого музея. Основное здание находится недалеко. Оно было построено через несколько лет после поездки Антона Павловича и до сих пор украшает город. Охраняет его каменная черепаха — древний чжурчженьский памятник.

Сейчас на утесе действует экспозиция «Губернаторская гостиная», где воссоздана атмосфера дореволюционного прошлого города: культуры, быта и досуга дворянства, интеллигенции и богатейших представителей купечества. Сердцем выставки является рояль 1881 года фабрики Карла Шредера (Санкт-Петербург), поставщика нескольких царских дворов. Причем, в отличие от других музеев, здесь экспонаты можно трогать руками. Интересно, что там проводят мастер-классы по флирту светских дам того времени. Веер в их руках был в зависимости от ситуации: то дешифровщиком чувств хозяйки, то оружием возмездия, карающего неблагодарных мужланов. Думаю, что наш литературный странник был бы не прочь поучаствовать в таком практическом занятии, чтобы пополнить ряды Антоновок. Не знаю, получилось ли ему оказаться в дамском обществе Хабаровки, но в обстановке, напоминающей эту экспозицию, он точно был.

«Печатные старости»

От пристани, которая находилась на месте нынешнего стадиона имени Ленина, путешественник первым делом отправился в Военное собрание, которое располагалось совсем рядом, нужно было только взобраться наверх. Подъем по лестнице достаточно крутой. Нашему корреспонденту пришлось проявить усилие, чтобы подняться на высоту доступную классику. Писателю было тогда почти на 30 лет меньше, так что для него это не составило большого труда.

В двухэтажном каменном Собрании проходили музыкальные и литературные вечера, играли в биллиард и карты. Иногда заезжие артисты давали спектакли и концерты. Посещали его офицеры гарнизона, чиновники военных ведомств и члены их семей. Скорее всего писатель там оказался по приглашению. Антон Павлович полистал здесь подшивку газеты «Новое время», с удостоверением корреспондента которой поехал на Сахалин. Однако по факту это было знакомство не с новостями, а со «старостями» — периодика приходила в Хабаровку с опозданием на два месяца! Вот когда будешь ценить по достоинству оперативность современных СМИ.

Окна Собрания со стороны Амура выходили на общедоступный для населения всех сословий парк, что было редкостью для центральной России того времени, где подобные места отдыха были в основном открыты только для знати и состоятельных лиц. По дороге на Сахалин Чехов не решился зайти в «архирейский сад» Перми, так как на входе висело объявление: «Нижним чинам и собакам вход воспрещается». Антон Павлович решил, что относится и к той и другой категории, потому что «много часов уже бродил по городу, как бездомная собака, и, кроме того, был самым нижним чином». Решайте сами, что это скромность, юмор или социальный протест.

В настоящее время в стенах Военного собрания размещается художественный музей. После двух перестроек здание выросло на один этаж. От прежнего интерьера здесь сохранилась подлинные лестница на второй этаж и дверные ручки. Реставраторы по имеющимся рисункам и фото воссоздали лепнину. Фасад украшает мемориальная доска в память о пребывании Чехова.

Кроме Военного собрания, в городе существовало собрание Общественное — для проведения свободного времени всех сословий населения, оно содержалось за счёт взносов и добровольных пожертвований. У него долгое время не было постоянного помещения, и приходилось часто переезжать из одного здания в другое.

Напротив Военного собрания находилась резиденция генерал-губернатора, сейчас — Дом офицеров Восточного военного округа (ОДОРА). После перестройки мало что сохранилось от первоначального здания, где размешались зал приемов, по две столовых и гостиных, музыкальная комната и будуар, жилые комнаты, кабинет, домовая церковь и служебные помещения. Самый красивый зал именовался «Атаманским». В холодное время дом отапливался полсотней печей! Сейчас можно увидеть только толстые кирпичные стены цокольного этажа.

В этом здании в 1917 году было провозглашено установление Советской власти на российском Дальнем Востоке. А в 1949-м заседал военный трибунал, осудивший группу японских военнопленных за многочисленные бесчеловечные опыты над пленными, которых они заражали чумой, оспой, сибирской язвой. Эти изуверы не считали свои жертвы людьми и называли их «брёвнами». Неопровержимо доказанные факты подобных военных преступлений впоследствии привели к полному запрещению бактериологического и токсического оружия.

Рядом с ОДОРА — старейшая в Хабаровске Комсомольская площадь. Во времена Чехова она называлась Соборной, в честь собора Успения Божией Матери. Писатель наверняка видел эту церковь высотой 60 метров. В советское время ее снесли, а в 2001 году на этом месте возвели одноименный Храм-памятник.

Полезные визиты

Все перечисленные ранее здания сконцентрированы на Алексеевской улице (сейчас Шевченко), первой в городе, получившей официальное название. Там же на месте военных казарм находится гостиница «Интурист».

Эта улица – свидетель того, что в истории города есть случаи, когда официальные посещения высоких гостей не ограничивались одними пышными приёмами. Она названа в честь великого князя Алексея Романова, возвращавшегося из кругосветного плаванья в Россию через Сибирь и посетившего Хабаровку в 1873 году. Его имя также получила первая начальная школа города, открытая купцами через два года после высочайшего визита. Содержалась она также за счет пожертвований деловых людей.

В 1887 году Приамурский край посетил великий князь Александр Михайлович Романов, прибывший на Дальний Восток вместе с военной эскадрой кораблей Тихоокеанского флота. Его настолько поразила тяжелая жизнь дальневосточников, что он стал перечислять свое жалованье морского офицера на воспитание бедных сирот, лечение неимущих и пособия пострадавшим от различных несчастий. А кроме того пожертвовал значительную сумму на строительство первой в Хабаровске богадельни для содержания ветеранов освоения Дальнего Востока. Это учреждение Красного Креста назвали в честь великого князя и его супруги Ксении Александровны.

Знай наших!

Значительную роль в благотворительных начинаниях играли хабаровские купцы. Один из них, Александр Плюснин, настолько расчувствовался на концерте популярной оперной певицы, ученицы композитора Михаила Глинки, Дарьи Леоновой, что, помимо бурных оваций, преподнес певице 40 шкурок черного соболя. Надо отметить, что местные жители были не избалованы гастролями артистов и умели быть благодарными.

Карьера террориста

При желании Чехов мог пообщаться с каторжанами, не доезжая до Сахалина. Например, в Хабаровке в это время находился народоволец Иван Емельянов, участник убийства императора Александра II, организованного Софьей Перовской. Емельянову смертную казнь заменили бессрочной каторгой. А затем по ходатайству Корфа разрешили выйти на поселение в Хабаровку. Купец Пьянков, кстати, тоже бывший народоволец, трудоустроил его управляющим складами своей фирмы. Со временем Иван Пантелеймонович сам выбился в купцы 2-й гильдии, стал владельцем типографии, первой в Хабаровске частной газеты и неоднократно избирался на руководящие общественные должности. Вот такая эволюция революционеров.

Чехов не забыт

Современные бизнесмены Хабаровска в память о писателе назвали жилищный комплекс «Вишневым садом» и поставили памятник в виде печатной машинки. Строго говоря, Антон Павлович свои произведения писал от руки. А первая пишущая машина в России была произведена только в 1928 году, то есть почти через четверть века после смерти классика. Но не будем придираться к художественному образу, а скажем спасибо за внимание к его персоне.

Благодаря Антону Павловичу, я познакомился с предпринимателем и меценатом Валерием Хидировым. Вместе со своими единомышленниками по городской Общественной палате он хочет создать чеховский сквер. Для этого он выбрал двор одного из старинных деревянных домов, который полностью восстановил по чертежам и рисункам, обнаруженным им в архиве. Валерий Зурабович вернул этому зданию и хабаровчанам историческую красоту, которой нельзя не любоваться. Он планирует, что там будут звучать произведения Чехова и проводиться театрализованные, литературные, костюмированные мероприятия. Он надеется, что за этот проект хабаровчане проголосуют в рамках федерального проекта «Формирование комфортной городской среды».

Тем временем энтузиасты собирают средства на установку в будущем сквере памятника «человеку Сахалинскому». Макет уже создан Владимиром Бабуровым, заслуженным художником Хабаровского края. К сожалению, этого талантливого и многогранного человека уже нет в живых.

— Мой учитель восхищался Антоном Павловичем и как писателем, и как человеком, который помогал людям, и его мужеством, так как он отправился в такое далекое путешествие, будучи больным туберкулезом. Владимир Филипович был уверен, что Чехов, находясь в Хабаровске, должен был спуститься к набережной и восхититься величием Амура. Поэтому запечатлел его снявшим шляпу перед этой рекой, — рассказывает ученица скульптора Анастасия Номар, которой он передал свои знания и умения в создании ювелирных украшений.

При жизни ему не удалось увидеть свой памятник писателю, воплощенный в металле. Но благодаря друзьям и единомышленникам, его мечта должна осуществиться в недалеком будущем. Они надеются, что скоро Хабаровск украсит Бабуровский Чехов. Создатель романа «Амур-батюшка» и других произведений об освоении Дальнего Востока Николай Задорнов, работы этого скульптора, уже давно на городской набережной любуется рекой, которая его вдохновляла. Умерли эти писатели в разных городах и разные годы. Хабаровск соединит их в пространстве культуры и памяти потомков благодаря неравнодушным людям.

По легенде, в мастерской Владимира Филипповича находятся часы французского производства в стиле модерн, которые были привезены из Мелихово. А в доме Валерия Хидирова, друга художника, который, как и он, создаёт красоту своими руками и помыслами, и заряжает этим желанием других, есть стол того же происхождения. Если эта статья понравилась читателям, возможно, причина в том, что автору удалось оказаться в окружении творческих личностей и раритетов, хранящих ауру добра их создателей и хранителей.

P. S. В следующей публикации мы расскажем о посещении Чеховым Николаевска-на-Амуре.

Проект «Вслед за Чеховым» «Сахалинского фонда культуры» осуществлён при поддержке ГК «Гидрострой», общественной организации «Деловая Россия», Союза журналистов России, сенатора Российской Федерации Андрея Хапочкина и авиакомпании «Аврора».