Трагедия Верхнего Армудана
СтатьяВетеран ФСБ убежден – работа в этом направлении еще не завершена. С одной стороны, архивы тех времен больше не являются секретными, расстрелянным возвращены честные имена. Комиссия Сахалинского облисполкома по реабилитации работала ответственно, родственникам даже компенсировали стоимость изъятого у «врагов народа» имущества. А с другой стороны– полностью ли мы отдали дань памяти? И не забываем ли о столь печальной странице островной истории? Ведь то, что происходило тогда и нашло отражение в архивных документах, производит впечатление даже на человека с крепкими нервами. Достаточно сказать, что людей, подозреваемых в антигосударственной деятельности, доводили до полубессознательного состояния многосуточными допросами, не давали сидеть, лишали сна. Основанием для ареста могло быть что угодно. Поощрялись доносы о любом подозрении в неблагонадежности. Допросы вели, как правило, малограмотные люди, не имевшие никакой юридической подготовки. Людей расстреливали на краю траншеи и просто засыпали землей, даже не позаботившись о хоть каком-то подобии могилы. «Враги народа» не имели права даже на обозначенное место захоронения…
Офицеры НКВД порой воспринимали расстрелы как некое подобие спортивных состязаний. И заранее договаривались между собой – в прошлый раз стреляли из револьвера, в этот раз давай попробуем из ТТ, посмотрим, какой из «стволов» лучше бьет… Сохранились свидетельства – военнослужащим прямо говорили, что за несколько отказов от участия в расстреле они сами встанут на край траншеи.
Бывали случаи просто чудовищные. Один человек во время расстрела был только ранен в голову по касательной, смог выбраться из могилы и добраться до селения. И жители снова сдали его чекистам. На этот раз он уже не выжил…
– Поэтому я считаю, что нам нужно провести перезахоронение расстрелянных, – говорит В.Цветков. – Это не по-человечески, когда людей закапывали, как скот; когда они покоятся в могилах вповалку. Тем более что у нас есть детальный план местности, где расположены захоронения репрессированных. Есть силы и опыт – я имею в виду поисковиков из фонда «Пионер», которые уже 20 лет ведут поиск и перезахоронение останков погибших в боях на Харамитогских высотах в августе 1945 года. Руководитель фонда – Игорь Горожанов – мой хороший друг, полностью разделяет мои убеждения. Так же, как и я, был в Афганистане.
В этом месяце Владимир Константинович собирается съездить вместе с И.Горожановым в район Верхнего Армудана, определиться с расстановкой сил. А перезахоронение в братскую могилу, установку памятного знака провести в следующем году, когда в области в честь очередной годовщины освобождения островов пройдет традиционная Вахта памяти.
Говоря о делах сегодняшних, наверное, есть смысл вспомнить о том, как все начиналось. Ведь это – тоже заметная, но, к сожалению, малоизвестная страница в истории нашего островного края.
Архивные документы Сахалинского управления НКВД хранились не в Южно-Сахалинске, а очень далеко от него – в Омске. Тогда был такой порядок. Поэтому в Омск В.Цветкову пришлось немало поездить. Из документов вырисовывается ужасающая по своей продуманности схема. Первым под расстрел попал партийный и комсомольский актив. За ним – военачальники. Затем китайцы (они работали на концессиях, которые были организованы на Сахалине), поскольку в то время начались конфликты на границе СССР с Китаем на Китайско-Восточной железной дороге, следом – японцы, которые тоже работали на концессиях. Считалось, что если они не покинули советскую часть Сахалина и не перешли на юг, то неизменно выполняют шпионские задания. Ну а дальше пошло по нарастающей…
Бывало, что среди расстрелянных попадались настоящие шпионы и диверсанты. Но основную массу составляли не они… И весьма показательно, что под расстрел попал и сам человек, управлявший этим отлаженным механизмом, – начальник Сахалинского окружного отдела ОГПУ В.Дреков. Его арестовали в 1938 году «за вредительскую и правотроцкистскую заговорщицкую деятельность». В число реабилитированных он впоследствии не попал…
Документы говорят, что на Сахалине было расстреляно от 1 до 1,5 тысячи человек. А репрессиям подверглось 8–9 тысяч.
Из бумаг, вывезенных в Омск, следует, что первый расстрел политзаключенных произошел в 1934 году в селении Арково-берег, возле моря. Людей расстреляли и сбросили под лед. Потом расстреливали вдоль дороги между Тымовском и Александровском-Сахалинским. Позже в тех местах, рядом с совхозом погранвойск, заключенные построили радиостанцию. Ее мачта и остатки строений стоят до сих пор.
– Кстати, не все знают, с какой целью она строилась, – пояснил В.Цветков, – Ее возвели, чтобы лучше принимались из Японии радиосигналы от передатчика нашего разведчика Рихарда Зорге. Он работал в Японии и поставлял ценные для Советского Союза сведения.
После появления радиостанции место расстрела перенесли на территорию совхоза, который к тому времени прекратил свое существование. В помещениях свинарников находились камеры предварительного заключения.
Когда человек признавался в том, что ему инкриминировали, с Сахалина посылали в Хабаровск телеграмму – еще один враг народа сознался. Там заседала «тройка». Приговоры выносились быстро – как правило, расстрел. Бывало, что давали 10 лет без права переписки… Это значило одно – расстрел на следующий день. Только родственники не могли ничего узнать. Через 10 лет им приходило извещение – ваш родственник простудился и умер от воспаления легких.
Уголовные дела, как правило, состояли из 6–10 листов. Вместе с документами. Иногда и с ценными вещами. Они уходили в небытие – как и хозяева.
В архивных документах, по словам В.Цветкова, не были четко указаны координаты мест расстрела. Ориентиром мог служить только поселок Верхний Армудан да мачта радиостанции. А еще – воспоминания Яна Чеховича, геолога из треста «Сахалинуголь»: он был репрессирован, приговорен к расстрелу, но спрятался в свинарнике и остался жив.
– И у меня появилась идея привлечь к поискам Виктора Яковлевича Горобца, который был увлечен краеведением, владел методом биолокации, – вспоминает ветеран ФСБ В. Цветков. – Виктора я знал давно, мы в одно время учились в Южно-Сахалинском пединституте. Позвонил ему. И он согласился.
В сторону Верхнего Армудана Виктор Яковлевич поехал в начале лета 1990 года. Тогда он работал в южно-сахалинском среднем профтехучилище №1.
– Прежде я поговорил с нашим историком В. Подпечниковым, он дал мне рисунок местности, – вступает в разговор В.Горобец. – Помогли воспоминания Яна Чеховича, где он описал окрестности Верхнего Армудана. С собой я взял двоих парней из училища. Мы отправились в путь на мотоцикле одного из них. В Армудане я им сказал: один остается здесь с мотоциклом, смотрит за лагерем и готовит есть. А другой идет со мной. В тех местах мы были первый раз. Края дикие, медведей – море. Поэтому я взял ружье. Верхний Армудан произвел тогда приятное впечатление – чистый, ухоженный поселок. Мне подумалось – на его территории хорошо бы создать музей. Кто мог подумать, что пройдет немного времени – и его не будет.
– Я насчитал там 65 братских могил. Размер почти у всех был 5 на 5 метров, одна – 10 на 10 метров. Поначалу, когда начали копать, уверенности не было. Но тут наткнулся на обломок дерева. Понятное дело, само на глубину оно не попадет. И верно – дальше уже стал натыкаться на черепа и кости, – вспоминает В.Горобец. – Люди были связаны веревками по 5–7 человек. Все лежат на животе, вповалку. На некоторых костях практически не истлела одежда. Попалась солонка с надписью РККА и бутылка из-под водки 250 мл, датированная 1937 годом.
Рядом оказалось место кремации – такой вывод В.Горобец сделал на основании того, что кости в том месте были обуглены – видимо, часть растрелянных сжигали… Потом тем же летом Виктор Яковлевич приехал на обнаруженное место расстрела на КамАЗе с группой учащихся.
Он решил докопать начатую могилу. Стал промывать найденные черепа – их требовалось отвезти в Южно-Сахалинск на судебно-медицинскую экспертизу, чтобы в установленном порядке подтвердить: да, в тех местах действительно происходили расстрелы. На следующий день мальчишки на раскопки не пошли – сказали, что им тяжело…
В.Горобец стал копать в одиночку… Раскопки закончились в том же году – их неожиданно прикрыли.
Наш скульптор Владимир Чеботарев сделал памятник расстрелянным. Но железная дорога выставила неподъемную сумму за перевозку, и в Верхний Армудан он попал только через 15 лет, в 2002 году. Сейчас настала пора поставить там еще один памятник – именно над братской могилой расстрелянных. Эту идею поддержала и председатель общественной палаты Сахалинской области Елена Степанская. Она обещала содействие в оформлении всех согласований, необходимых для начала раскопок. Ведь нельзя допустить, чтобы в нашем обществе затихло эхо тех далеких событий на Верхнем Армудане… Именно они напоминают – человеческая жизнь ни при каких обстоятельствах не должна быть принесена в жертву большой политике.