Нет, с точки зрения биологической науки это вроде бы логично и понятно. Но всё равно удивительно, как совсем ещё маленький человек уже осознаёт себя мальчиком или девочкой.
Взять дочку — в четыре года она вовсю кокетничает с мальчишками, и даже относительно «пожилой» возраст фаворита — 8 или 10 лет — её никогда не смущает. Среди подарков на недавний день рождения больше всего её порадовали детские лаки для ногтей, которыми спустя полчаса были измазаны не только руки, но и вся комната. Хотя они стали лишь дополнением к главномуподарку — микрофону со встроенной колонкой, детскими песенками и разными спецэффектами. Наш папа несколько часов искал его по всему городу, но дочь лишь мельком взглянула на это чудо техники и принялась дальше красить ногти.
Первая косметика и вовсе появилась у дочери в два года. Она тогда ещё не говорила и просто ткнула на неё пальчиком в магазине, а папа не смог устоять перед молчаливым обаянием своего чада. Дома дочь встала перед зеркалом и принялась методично мазать тени на щёки и помаду на веки. Вы, наверное, скажете, что она просто берёт пример с мамы — но в то время я ещё сидела в отпуске по уходу и не красилась совсем и никогда. Может, поэтому она всё и перепутала. Но откуда у неё, в принципе, понимание, что такое косметика, и желание накраситься? Загадка.
Сын же не проявляет никакого интереса к косметике. И слава богу, ибо мы не очень-то поддерживаем всяческие западные эксперименты на тему самоопределения гендера у детей. Зато он любит демонстрировать силу: отжимаясь по 30 раз (пусть и лёжа всем тазом на полу под конец), таская стулья по квартире (обычно к холодильнику, где лежат шоколадки) и бесконечно поднимая сестру, что для него кажется высшим проявлением мужской состоятельности. Например, надо обязательно это сделать, когда мы пришли с дочкой в его группу в садике — чтобы друзья оценили, какой он силач. Друзья, конечно, сразу бросаются тоже её поднимать — они ведь тоже силачи! Ну а дочка, как вы помните, чрезвычайно кокетлива и такому мужскому вниманию только рада.
И как же умилительно наблюдать за этими гендерными проявлениями у совсем ещё маленьких детей. Даже когда дочь начинает истерить по каким-то известным только ей причинам, а сын остолбенело стоит рядом и вместо попыток утешить смотрит на это непонимающим взглядом — ну, всё как у взрослых женщин и мужчин!
Хочется, чтобы эта женственность и мужественность в моих детях сохранилась в максимально чистом виде, даже пройдя жёсткое горнило пубертата. Ведь, хоть мы и считаем себя современными родителями и обещаем принимать своих чад такими, какие они есть — всё равно останемся немножечко консерваторами. Таков уж наш менталитет.